Стратегия победы. Разгрома 1941 года не было - Елена Анатольевна Прудникова

В одной из солидных монографий, посвященных советскому ВПК, сказано:

«Резкая отповедь вождя свидетельствовала о том, что в то время – в 1930 г., – руководство страны еще не намеревалось проводить курс на радикальную перестройку и перевооружение армии…» Интересно, если человек отказывается заказывать ведро борща – значит ли это, что он не собирается обедать?

«Обедать», конечно же, собирались и без Тухачевского. Потихоньку начали реорганизовывать РККА под новые задачи. В 1931/32 учебном году было создано 10 стрелковых дивизий, приступили к созданию 117 танковых и моторизованных и 58 авиационных частей. Росло и производство вооружений.

В хотя бы относительно заметных размерах производство танков в СССР началось в 1931 году, когда было изготовлено 100 Т-26 и 393 Т-27. На следующий год начали делать средние танки – 36 БТ-315, и даже изготовили два тяжелых. Но поскольку это были те самые пятибашенные монстры Т-35, то о тяжелых мы пока умолчим.

С другой стороны, Комиссия обороны при СНК продолжала прежние развлечения с планированием. В феврале 1931 года было принято решение на случай войны произвести к весне 1932 года 16 000 Т-27, 13 800 Т-26 и 2000 БТ, теперь уже совсем непонятно, против кого, поскольку основным соперником по-прежнему числилась Польша. Восемь лет спустя, в 1939 году, на польско-германском фронте она выставила 475 танков. В том же году французская армия, сильнейшая в Европе, имела их 1275 штук. СССР к тому времени наклепал 18 664 (а потом в дело вступили, цитируя Сталина, «возможности культурного порядка», и всю эту армаду за пару месяцев потеряли).

Так что говорить о том, что «красный милитаризм» получил отпор, не приходится – его несколько придушили, но не ликвидировали. Гонка вооружений раскручивалась и раскручивалась, балансируя между аппетитами военных и возможностями промышленности, чтобы отчаянно, с напряжением всех сил экономики, рвануть в третьей пятилетке (к войне мы не готовились, ага!).

…Еще с 1921 года шла речь о том, чтобы создать отдельный орган, координирующий работу военной промышленности. После нескольких попыток (механизм управления государством еще только отлаживался) в апреле 1938 года такой орган появился. Известно о нем очень мало, но даже то, что известно, заставляет затаить дыхание: вот это монстр!

И ведь молчали о нем историки, до последнего времени молчали!

«Госплан в петлицах»

Кто же в реальности ведал милитаризацией промышленности, ее мобилизацией и прочими военно-экономическими вопросами? Кто принимал решения? Да те же, что и всегда! И пусть нас не обманывает чехарда комитетов и комиссий – они решали чисто оперативные задачи.

Леннарт Самуэльсон в своей книге «Красный колосс» пишет[154]:

«Проблемой, которой не удалось избежать, было смещение функций главных ответственных органов, поэтому делались неоднократные попытки разграничить чисто военные решения (НКВМ или Реввоенсовет), национальное планирование (Госплан), организацию и мобилизацию промышленности (ВСНХ). Но в любом случае, кому бы ни принадлежала постановка вопроса, большинство из них рассматривалось и решалось de facto на Политбюро. В наиболее важных случаях Политбюро, от имени Центрального Комитета партии, принимало собственные постановления по обороне. Поскольку всё, что касалось обороны, имело гриф «совершенно секретно» и выше, считалось неприемлемым знакомить с этими решениями Политбюро даже Центральный Комитет, то есть формально высший выборный орган ВКП(б). Этот факт стоит особо подчеркнуть, так как в существующей литературе часто делаются ссылки на открытые, «подчищенные» постановления ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров (СНК) по вопросам обороны. Реальные же решения в полном объёме остаются вне поля зрения историков до сих пор. Дело в том, что эти решения Политбюро доводились до сведения по частям: каждый руководитель знал лишь свои, стоящие непосредственно перед ним задачи и сведения, необходимые для их выполнения. Строгое соблюдение принципа «need to know» (надо знать – англ.)…»

Короче говоря, когда за дело взялись всерьез, то решения принимала все та же команда, а до прочих они доводились, как говорят военные, «в части, их касающейся». (Ну а поскольку в информировании всего ЦК была заинтересована разве что иностранная разведка, то его и не информировали.) Мозговой центр Советского Союза находился в сталинском кабинете, его решения оформлялись постановлениями различных властных структур, время от времени он выбрасывал протуберанцы в виде комитетов или комиссий, создаваемых под конкретную задачу. Задачи менялись – соответственно менялись и структуры. Какие-то прекращали свое существование буквально через несколько месяцев, какие-то держались годы и годы. Советское правительство искало организационные формы методом проб и ошибок – и кто его осудит? Кто осудит – тот явно никогда не нащупывал дорогу ночью в незнакомом месте, вооружившись лишь карманным фонариком. «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны…»

Итак, о бое, то есть о войне. Подлинный противник СССР в грядущей схватке определился в 1933 году – после прихода к власти Гитлера насчет того, с кем придется воевать, никто не обольщался. «Майн кампф» советские лидеры читали.

СССР вышел на финишную прямую в деле подготовки к войне незадолго до окончания «большой чистки» (которую отчасти тоже можно рассматривать как предвоенную меру). Несколько позже началась реформа армии. 2 сентября 1939 года, сразу после начала Второй мировой войны, Совнарком принял постановление, которым увеличивал количество стрелковых дивизий РККА более чем втрое – с 51 до 173. В мае 1940 года постановлением Комитета обороны решено было увеличить численность армии до 3200 тысяч человек, 5 ноября уже до 3750 тысяч. Эту махину требовалось вооружить, а значит, оборонная промышленность должна была работать с опережением, начав проводить мобилизацию уже в мирное время. Начиная с 1939 года наиболее важные предприятия становились военизированными, то есть частичная мобилизация промышленности уже началась.

Ведал всеми оборонными делами Комитет обороны при СНК СССР, а вопросами мобилизации промышленности – созданная в мае 1938 года Постоянная мобилизационная комиссия при этом комитете. Таким образом, подготовка к переводу промышленности на военные рельсы началась почти на год раньше, чем армейская реформа.

Что такое мобилизация промышленности? Допустим, нам надо на базе тракторного завода развернуть танковое производство. Казалось бы, в чем проблема? Обе машины большие, железные, на гусеницах и вообще похожи.

И снова обратимся за помощью к Кириллу Ромасёву с Военно-исторического форума.

«Я работал на одном из крупнейших тракторных заводов СССР – Павлодарском тракторном. Завод собирал до 55 тыс. тракторов ДТ-75М (90 л.с.), но не смог бы собрать и одного танка – даже Т-26 с двигателем той же мощности. Производство тракторов и танков – это две большие разницы. На тракторном