Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

Глава 36

Выбравшись на открытую среднюю палубу «Огненного дракона», Даал вытер кровь, капавшую из одной ноздри. Несмотря на обжигающую жару и хлесткий песок, ему нужно было вырваться за пределы внутренних помещений корабля.

Быстрым шагом пересекая палубу, он заметил, что вокруг стало намного темнее – солнце скрылось за тучами песка. Зажгли фонари. В нескольких осветительных горшках плясали языки пламени. Даал направился прямо сквозь толпу мечущихся туда-сюда матросов, едва обращая внимание на их усилия справиться со швартовными тросами, которые гудели от напряжения, удерживая массивный корабль.

Тамрин бросилась за ним вслед. Ей приходилось кричать, чтобы быть услышанной за ревом бури:

– Скоро они опять набросятся друг на друга!

Он резко повернулся к ней лицом.

– И кто в этом виноват?

Тамрин резко остановилась, широко раскрыв сверкающие гневом глаза.

Хмуро глядя на нее, Даал подмечал бледность ее кожи, изумрудный оттенок коротко стриженных волос, заостренные кончики ушей. По всем пантеанским представлениям она была настоящей красавицей. Даже Даал со своей ноорской кровью это понимал. Это был стандарт, привитый ему с детства. Всю свою жизнь он стыдился голубизны своих глаз, черных прядей в волосах и курчавого меха, густые заросли которого огрубляли его грудь и конечности – так непохоже на чистокровных пантеанцев с их совершенно гладкой кожей…

Все это причиняло Даалу немало страданий, его унижали и презирали из-за его ноорского происхождения. И даже здесь все тот же порок по-прежнему разделял его бывших соплеменников, которые по собственной воле покинули Приют и присоединились к команде. Вместо того чтобы объединиться, эти шестнадцать душ держались по отдельности друг от друга, подхлестываемые взаимными оскорблениями и унижениями, перебранками и криками, пока в конце концов дело не доходило до драки.

Последнюю ему тоже удалось успешно подавить, хотя и не без последствий для самого себя. Он снова смахнул кровь. Даал знал, что разожгло этот пожар, скорее всего, напряжение прошедшего дня, но впереди их ждали куда более серьезные испытания.

– Нам нужно объединиться с остальными! – крикнул он Тамрин, перекрикивая вой бури, и махнул в сторону снующих по палубе мужчин и женщин. – Мы и без того здесь чужаки. Численность экипажа в два раза превышает нашу. Как ты можешь ожидать, что они будут относиться к нам как к равным, когда мы сами не можем так относиться друг к другу?

– Так что же ты предлагаешь?

Даал нацелился в нее пальцем.

– Во-первых, ты можешь проявить ко мне хотя бы каплю уважения. Твое презрение исходит от тебя таким же горячим паром, как от кипящих морей у нас на родине. Все это видят. Равно как и высокомерие с надменностью. Почему кто-то из твоих чистокровных собратьев должен вести себя как-то иначе? Как обладательница второго седла, ты пользуешься среди них уважением. Ты знаешь это, Тамрин.

Ее гнев сменился чем-то похожим на смущение.

– Это не… Я не намеревалась быть настолько… – Она тяжко вздохнула, явно не в силах подобрать слова. – Даал, я просто ничего не могу поделать со своими чувствами!

Тамрин потянулась к его руке. Он отстранился, повернувшись к ней плечом.

– Старайся получше.

После этого Даал направился к поручням левого борта, нуждаясь хотя бы в небольшой передышке, чтобы избавиться от гнева и тоскливого раздражения. Тамрин последовала за ним, однако держась на расстоянии. Он нырнул в толпу, едва не сбитый с ног каким-то здоровяком-матросом, но все-таки добрался до борта и крепко ухватился за поручень, слизывая стекающую на верхнюю губу кровь. Уставился на вибрирующие швартовы. Доски под ногами дрожали все с той же силой. Летучий пузырь над головой ходил ходуном, а удерживающие его тросы стонали от напряжения.

Все это отражало его собственное возбужденное состояние.

Тамрин подошла к поручням, повесив голову, и тоже принялась изучать путаницу швартовных тросов. Ненадежность растяжек, крепящихся к осыпающимся скалам, была предметом общего беспокойства, но у нее сейчас явно имелись совсем другие заботы.

– Даал, в чем-то ты прав, но только не в том, что касается…

Он вдруг резко поднял руку, сжав ее в кулак, – однако не в гневе, а в порядке предостережения.

Его внимание привлекло какое-то движение. Пока матросы были по-прежнему сосредоточены на швартовах, Даал посмотрел высоко вверх. Вдоль утесов из песчаника быстро падали какие-то тени, отскакивая от остатков древней кладки стен и выбив несколько кирпичей. Под ними разматывались толстые веревки. В полумраке бури их едва можно было различить.

Развернувшись, Даал схватил за руку первого подвернувшегося матроса, того самого здоровенного детину, который чуть не сбил его с ног, – разбойника по имени Перде. Тот разделся по пояс, обнажив множество татуировок, изображавших сцены резни – вероятно, историю каких-то прошлых подвигов.

«Не исключено, что сейчас нам понадобится такая же жестокость».

Прежде чем Перде успел вырваться, Даал крикнул ему, указывая на блеск доспехов, промелькнувший на скале:

– Нас атакуют!

Короткая вспышка замешательства на лице пирата сменилась яростью. Перде выругался, после чего с ревом отпрыгнул назад, оттолкнув Даала, и прогремел на всю палубу:

– Все наверх! Приготовиться встретить абордажников!

Его сотоварищи, которые и так были на взводе, отреагировали быстро – и даже те немногие пантеанцы, что находились в этот момент на палубе.

За широченными плечами Перде Даал заметил несколько веревок, свисающих вдоль правого борта. Веревки подергивались и мотались из стороны в сторону – соскальзывающие по ним крупные фигуры стремительно проваливались куда-то вниз.

Он сразу не понял, в чем дело – но тут осознал опасность.

«Нет…»

Проскочив мимо Перде, Даал помчался по палубе. Тамрин бросилась следом.

– Ты куда?

Позади него Перде продолжал подбадривать команду:

– Да шевелите же задницами!

Добежав до поручней правого борта, Даал так сильно ударился о них животом, что чуть не вылетел за борт. Справа от него, за пушкой, с другой качнувшейся веревки спрыгнула на палубу еще одна темная фигура в отливающих голубым доспехах. Слева, чуть дальше, о доски ударились еще две.

Не обращая на них внимания, Даал уставился вниз. Грузная тень, качнувшись на веревке, приземлилась прямо на откинутый люк, который наподобие моста протянулся от борта корабля к руинам – Грейлин и его спутники воспользовались им, когда уходили. Как и опасался Даал, люк был оставлен открытым в ожидании их возвращения.

Захватчики тоже наверняка заметили его, распознав в нем путь в нутро корабля.

Внизу уже с полдюжины теней ворвались в трюм, в руках у них сверкали мечи.

Оттолкнувшись от поручней, Даал бросился к двери, ведущей на нижние палубы. Вслед ему неслись крики и рев, перемежаемые звоном стали.