Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

С каждым мгновеньем битва разгоралась все яростней. Он не останавливался, охваченный одним лишь страхом – представляя себе ту, что пряталась сейчас в темноте внизу, почти слепая.

«Держись, Никс!»

* * *

Приглушенный шум битвы уже достиг самого нижнего трюма. Крики и отдаленный звон стали всполошили стаю рааш’ке. Хотя зрение Никс оставалось затуманенным, она заметила их растущее беспокойство. Кожистые крылья нервно трепетали. Когти впивались в доски. Пронзительный писк эхом отражался от стен, сопровождаемый более резкими и чуть ли не человеческими возгласами смятения.

Никс как могла пыталась успокоить их, в то время как ее собственное сердце часто и гулко колотилось в груди. Она выбросила в сторону гнезд золотистые нити обуздывающего напева, но была еще слишком слаба, чтобы обуздать растущую тревогу зверей. Для нее самой, по-прежнему почти ослепшей, ее собственные усилия казались едва видимым свечением. Даже пятна света от фонарей сияли куда как ярче.

«Нужно подобраться к ним поближе».

Никс двинулась через трюм, выставив перед собой руки и нащупывая дорогу ногами, осторожно переставляя их одну за другой. Она пожалела, что сейчас у нее нет трости, как тогда в Обители Брайк – эта тонкая деревянная палочка служила продолжением ее чувств.

Но даже здесь Никс не оставалась совсем уж беспомощной.

Откуда-то совсем рядом с ней рыкнул Кальдер, толкнув ее носом в ногу. Одной рукой она схватила его за загривок.

– Отведи меня к Баашалийе, – приказала ему Никс, подкрепив свои слова толчком обуздывающего напева.

Вскоре она без труда определила точное местонахождение своего крылатого брата, услышав его беспокойное посвистывание. Когда Кальдер подвел ее ближе, из мрака появилось яркое золотое свечение, обозначающее источник густого и насыщенного напева Баашалийи.

– Я уже иду, – прошептала Никс.

Внезапно из дальнего конца трюма донеслись резкие приглушенные голоса, долетевшие до нее со стороны спускающегося в него трапа. Говорили на бхестийском, кое-как объясняться на котором Фенн обучил ее за время их долгого путешествия.

«Йешин, выведи из строя шлюпки! Вы четверо – за мной».

Хотя Никс и без того подозревала, что захватчики явились с преследующего их военного корабля, это подтвердило ее опасения.

Топот сапог становился все громче – их обладатели явно двигались в ее сторону.

Рааш’ке возбудились еще больше – то ли из-за приближающегося шума, то ли почуяв угрозу, то ли ощутив растущую панику Никс. Крылья забились сильнее, крики стали еще пронзительней.

Она поспешила к Баашалийе, уже чуть ли не толкая перед собой Кальдера. Заглянув глубоко внутрь себя, до самой диафрагмы, попыталась собрать как можно больше сил. Ей нужно было подготовить и себя, и тех, кто находился на ее попечении. Ужас, усиленный темнотой и отсутствием зрения, заставил ее золотистые пряди засиять еще ярче. Никс бросила их Баашалийе.

«Ты нужен мне!»

Отвлекшись на панику рааш’ке, она не заметила изумрудного огня, тлеющего в самой сердцевине свечения ее крылатого брата: свидетельства остаточного безумия, которое он до сих пор нес в себе, – безумия, порожденного жестокостью, причиненной Каликс, в теле которой теперь обитал Баашалийя. Этот шрам сохранился до сих пор – неизгладимый, глубоко врезавшийся, загрубевший от ярости и муки. Нынешний страх разжег в Баашалийе это безумие, ослабив удерживающие его поводья.

Никс слишком поздно это осознала.

И прежде чем она смогла остановить себя, прежде чем сумела отозвать протянувшиеся от нее золотые аккорды, они ударили в Баашалийю. Ее собственная тревога, переданная этим напевом, влилась в ее крылатого брата. Никс хотела, чтобы эти аккорды пробудили его, подготовили к защите трюма и всех, кто в нем находился.

Но вместо этого изумрудный огонь вспыхнул еще ярче, пробиваясь даже сквозь застлавшую ее глаза пелену.

Баашалийя яростно взвизгнул.

– Нет…

Никс отпустила Кальдера и слепо бросилась к своему брату, пытаясь погасить этот огонь – но опять опоздала.

Баашалийя взмыл ввысь, унося с собой этот изумрудный огонь. Край крыла, а может, и коготь, ударил ее в грудь. Отлетев назад, Никс ударилась головой о твердые, как железо, доски, отчего и дыхание, и напев пресеклись у нее в груди.

То немногое, что она еще видела, погрузилось во тьму.

По трюму пронесся изумленный рев. Захватчики, судя по всему, только сейчас заметили, что именно здесь гнездится – наверняка были потрясены и не могли понять, что происходит. Но были явно закалены в боях и приучены к любым потрясениям, способным заставить любого другого застыть на месте.

Прозвучавшая команда подтвердила это:

– Оружие к бою!

Рааш’ке бросились назад, скрежеща когтями по палубе и пронзительно пища, явно растерянные и сбитые с толку. Но позади них безумно визжала куда большая опасность, готовая наброситься на любого, кто окажется слишком близко.

Никс потянулась за любыми оставшимися у нее силами, но ничего не нашла.

От предводителя налетчиков долетел еще один крик:

– Убейте их… Убейте их всех до единого!

Глава 37

Грейлин бочком продвигался по узкой трещине в песчанике. Чтобы и дальше протискиваться вперед, ему пришлось снять свой тяжеленный вещмешок со спины и взять его в руку. Рыцарь тяжело дышал сквозь платок, намотанный на лицо от пыли. От пота одежда приклеилась к коже, все тело зудело от мелкого песка, проникшего буквально повсюду. И все же он кое-как поспевал за Эсме, боясь потерять ее в темноте.

Наверху по-прежнему бесновалась буря, яростно завывая. Иногда порывы ветра проникали вглубь, облизывая камень, едва не срывая одежду, заставляя пригибаться. И все же Грейлин приветствовал такие моменты. Они позволяли мельком углядеть небо, а непроглядная тьма туннелей светлела до белесого полумрака.

В противном случае всем приходилось пробираться по темным проходам при свете единственного фонаря, который несла Эсме. Часто они были вынуждены ползти на животе по битым кирпичам и обломкам штукатурки. Острия сломанных труб и зазубренные пики каких-то перекореженных железяк грозили пронзить неосторожного. Много раз их маршрут включал движение назад, как будто Эсме колебалась, какой путь выбрать.

Хотя в данный момент молодая женщина уверенно спешила вперед. Ее ладная фигурка проворно продвигалась по узким переходам. Краб у нее над головой не отставал, быстро перебирая своими суставчатыми остроконечными лапами, которыми упирался в противоположные стены – то ставя их на торчащие внутрь выступы, то втыкая даже в мельчайшие трещины. Двигался Крикит с легкостью лошади, переходящей вброд мелкий ручей.

При мысли о воде у Грейлина пересохло во рту.

Позади него двигались Джейс и Фенн, за ними – Райф и Викас. Все уже начинали понемногу растягиваться, отдаляясь друг от друга, поскольку напряжение этого перехода становилось некоторым не по силам. Один лишь Фенн не отставал, явно готовый рвануть вперед и обогнать