Первый Выбор - Канира

— Я пытался, — сказал он тихо, когда силы безопасности надевали на него сдерживающие браслеты. — Я пытался спасти нас всех.

— Мы знаем, — ответил командир отряда, и в его голосе была печаль, а не гнев. Он также понимал.

Суд над Зодом и его сторонниками был быстрым. Не потому что Совет желал мести — а потому что времени не оставалось. Каждый день на счету, каждый час мог быть потрачен на подготовку к эвакуации вместо судебных процессов.

Я стоял в зале суда, невидимый свидетель. Страдание была рядом, её присутствие тяжёлым грузом давило на пространство.

— Генерал Дру-Зод, — главный судья смотрел на подсудимого с выражением глубокой скорби. — Вы признаны виновным в государственном перевороте, незаконном захвате власти и действиях, приведших к гибели невинных. Обычно такие преступления караются…

— Я знаю наказание, — прервал Зод. Его голос был спокойным, почти отрешённым. — Фантомная Зона.

— Да. — Судья кивнул. — Вы и ваши двадцать два соратника будете заключены в Фантомную Зону. Там вы проведёте… — Он замолчал, осознав абсурдность того, что собирался сказать.

— Остаток наших жизней? — Зод горько усмехнулся. — В мире, который скоро перестанет существовать, это не такой уж долгий срок.

Тишина в зале была абсолютной.

Страдание положила призрачную руку мне на плечо:

— Ирония, — прошептала она. — Они отправляют его в тюрьму, которая может оказаться единственным местом спасения.

Я вздохнул, понимая её мысль. Фантомная Зона существовала вне нормального пространства, в кармане между измерениями. Когда Криптон взорвётся…

— Они выживут, — сказал я тихо. — Зод и его люди. Единственные криптонцы, кроме…

— Кроме детей, — закончила Страдание, глядя в направлении Дома Эл.

Лара родила через два дня после суда. Я был там, невидимым в родильной палате. Джор-Эл держал руку жены, его лицо было смесью радости и отчаяния.

Ребёнок закричал — сильный, здоровый крик, полный жизни и обещаний. Настоящий крик ребёнка за сотни лет искусственности.

— Кал-Эл, — прошептала Лара, прижимая сына к груди. — Наша надежда.

Страдание стояла в углу комнаты, её тёмная фигура контрастировала с яркими медицинскими огнями.

— Чувствуешь это? — спросила она меня.

— Что?

— Момент, когда страдание трансформируется. — Её голос дрожал. — Они знают, что их мир умирает. Знают, что этот ребёнок может быть последним криптонцем, рождённым естественным путём. Их боль огромна. Но в этот момент боль превращается во что-то другое.

— В любовь, — понял я.

— В надежду, — поправила она. — Надежду настолько яркую, что она будет светить через галактики.

Я посмотрел на младенца в руках Лары. Кал-Эл. В его маленьких глазах отражался свет красного солнца. Последний свет умирающего мира.

Джор-Эл работал, не переставая следующие недели. Он строил корабль — маленький, рассчитанный только на одного. Все ресурсы, которые он мог собрать, все связи, которыми располагал, всё пошло на это единственное судно.

— Почему только один корабль? — спросил я Страдание однажды, когда мы наблюдали за работой учёного в его секретной лаборатории.

— Потому что он понял что-то важное, — ответила она. — Спасти можно только одного. И он выбрал своего сына. Не себя, не жену. Сына.

— Это жестокий выбор.

— Это выбор отца. — В её голосе была нежность, которую я редко слышал. — Самое чистое страдание — это страдание родителя, отдающего жизнь за ребёнка. Не физическую смерть, а отказ от возможности жить ради того, чтобы ребёнок жил.

Я наблюдал, как Джор-Эл программировал навигационную систему корабля. Координаты вели к маленькой голубой планете на окраине галактики. Земля. Мир с жёлтым солнцем, где криптонец станет богом среди людей.

— Он выбрал хорошо, — сказал я.

— Знаешь почему? — Страдание подошла ближе к экрану с изображением Земли. — Не только из-за жёлтого солнца. Но из-за людей. Они научат его страдать. А через страдание — состраданию. К эмпатии.

Был ещё один корабль. Я узнал об этом случайно, следуя за странным потоком энергии в северной части Криптона. Там, в секретном ангаре, я нашёл Зор-Эла, брата Джор-Эла.

Он работал над своим судном. Большим, чем у брата, рассчитанным на подростка или взрослого.

— Для кого? — спросил я Страдание, хотя она не могла знать.

Но она знала.

— Для его дочери. Кары. — Страдание указала на спящую девочку в соседней комнате. Ей было около тринадцати лет, светлые волосы, решительное лицо даже во сне. — Зор-Эл тоже видит конец. И он тоже делает выбор.

Я наблюдал, как учёный настраивает систему корабля. Но что-то было не так. Энергетические потоки шли неправильно, расчёты содержали ошибки.

— Он не успеет, — сказала Страдание тихо.

— Что?

— Корабль запустят, но он попадёт в ловушку. Временную аномалию на краю взрыва. Девочка выживет, но прибудет на Землю позже. Намного позже.

— Ты захотела видеть будущее?

— Я вижу паттерны страдания. — Она посмотрела на спящую Кару. — Эта девочка потеряет всё — семью, мир, время. Когда она проснётся, её младший кузен будет старше её. Это… особый вид боли.

Я хотел вмешаться, исправить ошибки в расчётах Зор-Эла. Но рука Страдания остановила меня.

— Нет.

— Почему?

— Потому что её страдание — часть её пути. Часть того, кем она станет. — Страдание отвела руку. — Иногда даже мы должны позволить боли идти своим путём.

Последние дни Криптона были хаотичными. Землетрясения участились, красное солнце начало мерцать нестабильно. Совет наконец объявил всеобщую эвакуацию, но было слишком поздно. Кораблей не хватало, времени не было. Никто не успеет.

Страдание и я ходили по улицам, наблюдая за агонией цивилизации.

— Это самое тяжёлое, — говорила она, когда мы проходили мимо семей, собирающихся вместе в последний раз. — Коллективное страдание целого мира. Осознание конца не просто жизни, но всего, что они построили, всего, чем были.

Я видел стариков, которые отказывались эвакуироваться, желая умереть в своих домах. Видел молодых родителей, отдающих свои места в кораблях детям. Видел художников, уничтожающих свои работы — если Криптон умрёт, пусть его искусство умрёт с ним.

— Почему они это делают? — спросил я, наблюдая, как один скульптор разбивает свои творения.

— Потому что это даёт им контроль, — ответила Страдание. — Они не могут контролировать смерть своего мира, но могут контролировать, как они встречают эту смерть.

В последний день Джор-Эл и Лара принесли Кал-Эла к кораблю. Младенец спал, не подозревая о том, что происходит. Лара прижимала его к груди, словно пытаясь напечатать его образ в своей памяти навечно.

Страдание