Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн

кровью как “вечная жертва во искупление всей вины прошлого, настоящего и будущего”. Ранее мы видели, как немцы надевали на себя мантию жертв. Теперь жертвы нацизма были включены в христианскую историю жертвы и благодати. Алтарь церкви имел форму могилы, напоминая о 100 тысячах трупов евреев, военнопленных и других заключенных, которых обнаружили союзники в 1945 году. Художник Йозеф Хауке, создавший из бронзы горельеф четырнадцати остановок Крестного пути, вдохновлялся фотографиями умерших узников лагеря. Их страдания, как проповедовал епископ Хильдесхайма на церемонии основания, не были “напрасными”. Разве Христос, сам будучи узником, не искупил наши грехи своей жертвой? Мозаика над скинией изображала “агнца Божия” (Христа), кровь которого текла в потир. А сам план церкви фактически повторял очертания потира, открывающегося в сторону концентрационного лагеря. Как будто жертвы, убитые нацистами, были призваны следовать примеру Христа в духе Imitatio Christi. Живым верующим было предложено искупить грехи виновных. Однако жертвам, как и Христу, казалось, пришлось искупить и грехи немцев135.

Aktion Sühnezeichen пошла дальше, чем молитвы и паломничества. Она воплотила мораль в жизнь. Ее духовный импульс претворился в философию действий: активно служить жертвам и нуждающимся, работать вместе, быть скромными, а не самодовольными, серьезно относиться к другим и учиться через диалог. Примирение могло произойти посредством совместной работы в поте лица над строительными и реставрационными проектами в странах, пострадавших от нацизма. В 1959 году первая западногерманская группа отправилась в Нидерланды и построила там лагерь отдыха для бедных семей из Роттердама. Затем последовала система орошения на Крите, в месте массовых казней. В 1963 году волонтеры восстановили синагогу в Виллербане, во Франции, где их приняли еврейские семьи. В следующем году первые группы отправились в Израиль.

Берлинская стена ограждала восточную часть организации и ограничивала ее деятельность. Искуплению не было места в официальном антифашистском мышлении, которое, в конечном счете, освобождало Восточную Германию от всякой вины. В первые несколько лет рабочие лагеря допускались только на территории церквей, как, например, при расчистке завалов взорванных церквей в Магдебурге. Затем, в 1965 году, католические капелланы отвезли группу подростков в Аушвиц, где те работали над раскрытием фундаментов газовых камер. В самой ГДР группам было разрешено работать в Бухенвальде только в 1979 году. Кстати, это был тот самый год, когда местные власти на западе после многих лет сопротивления разрешили добровольцам проводить восстановительные работы в лагере Дахау, недалеко от Мюнхена.

Aktion Sühnezeichen была основана набожными протестантами, жившими и пострадавшими при нацистах. Однако что значило искупление для немцев, которые вызвались участвовать в миротворческой работе в 1960-е годы и были слишком молоды, чтобы помнить Гитлера? В 1968 году в Aktion Sühnezeichen насчитывалось около 6 тысяч членов. Средний возраст 256 добровольцев, работавших над проектами в Чехословакии, Польше и Израиле, составлял двадцать четыре года, среди участников было поровну школьников, ремесленников и клерков. Дневники, письма и отчеты дают нам представление о том, как те себя воспринимали. Один молодой человек рассказал о своем посещении выставки о гетто и концлагерях во время работы в Израиле осенью 1964 года. Фотографии и предметы “обвиняли нас”, писал он. Его особое внимание привлекла фотография маленького мальчика, которого пытали эсэсовцы. Сходство того с братом молодого человека заставило его идентифицировать себя с жертвами. Именно в этот момент, писал он, он осознал “чудовищность уничтожения людей, которые с таким же успехом могли бы быть его братьями и сестрами”. “Если бы мне не было так стыдно, я бы сбежал с выставки, чтобы рассказать первому попавшемуся еврею, как сильно я сожалею о случившемся”. Он задумался: можно ли вообще искупить что-то настолько бесчеловечное в прошлом? Да, заключил он, если человек признает возможность искупления как огромную благодать, дарованную Богом136.

Год спустя, во время пребывания в Израиле, два немецких мальчика и девочка были приглашены израильским профессором криминологии к себе домой. Ранее в тот же день, после “чрезвычайно долгой” дискуссии о коллективной вине, группа единогласно пришла к выводу, что только искупление прокладывает путь к примирению. Дети были настолько убеждены в этом, что их израильский хозяин спросил: “…имеем ли мы право критиковать наших родителей и обвинять их?” Молодые немцы сказали ему, что они не только имеют право, но и обязаны называть вину своим именем137.

Одного волонтера, которому в 1965 было чуть больше двадцати, так часто спрашивали, почему он приехал в Израиль, что он написал целое эссе. “Мой ответ таков: почему мой отец погиб во Второй мировой войне?” Его мать, продолжил он, рассказывала ему о Гитлере и “о евреях и концлагерях”. В старшей школе он изучал уроки нацистского периода, начал читать книги о евреях и Израиле и решил написать диссертацию о евреях в современной Германии. Он признал, что правительство Западной Германии оплатило Wiedergutmachung, но это не покрыло даже материального ущерба. Иначе говоря, оно следовало Realpolitik и забыло о выживших. Тем не менее: “Я немец; меня затрагивает [mitbetroffen] то, что вырастает из немцев; я причастен к этому, будучи частью немецкой культуры и идей, и разделяю с ними язык, происхождение и судьбу”. “Я чувствую, что моя доля есть не только в том, что делают мои современники, но и в том, что передавалось из поколения в поколение. Я должен взять на себя вину отцов. Я признаю себя соучастником создания таких ментальных условий немецкой жизни, которые позволили поддерживать подобный режим”. Aktion Sühnezeichen позволила этому юноше прийти к жертвам, попросить прощения и способствовать “примирению”. Гюнтер Лоренц был среди волонтеров в Биркенау в октябре 1967 года. Для него выдергивание сорняков из разрушенного крематория II одновременно означало выпалывание травы, которой было позволено расти на месте нацистского прошлого после 1945 года138.

Впрочем, не все были такими возвышенными. В сентябре 1968 года две группы прибыли в Аушвиц-Биркенау для двухнедельной работы, в основном на одном из краев Rampe, платформы прибытия и отбора, где тех, кого считали пригодными для работы, отделяли от тех, кто отправлялся на смерть. Молодые немцы начали свой день с чтения пьесы Петера Вайса “Дознание”, основанной на судебных процессах по Аушвицу, проходивших во Франкфурте несколькими годами ранее. Некоторым мальчикам и девочкам было плохо, когда они слушали чтение. Затем, после завтрака, они проводили за работой от семи до тринадцати часов, борясь с сорняками в газовых камерах крематориев II, III и IV. Они находили пуговицы, зубные протезы, детскую обувь и другие мелкие личные вещи. По вечерам темы разговоров варьировались от Польши до войны во Вьетнаме. Две недели прошли не без проблем, отмечал руководитель