Смертельная миссия в Хайларе - Галина Алексеевна Беломестнова

время войны с Германией вы были полковым комиссаром, после освобождения города Россоши от немцев стали там военным комендантом. Поэтому выбор пал на вас. С завтрашнего дня вы назначаетесь военным комендантом Хайлара и примите все дела у Апрес Сейрановича Григорьяна.

– В чем будут заключаться мои обязанности? – спросил полковник.

– Охрана коммуникаций, телефонных узлов и линий, телеграфной связи, железной дороги, станций, складов и госпиталей. Собрать у населения огнестрельное и холодное оружие на армейские склады. Разрешить движение гражданского населения как в черте города, так и за его пределами с шести до двадцать одного часа. Разрешить передвижение из одного населенного пункта в другой только с ведения военной комендатуры, с обязательной регистрацией. Прочесывание населенных пунктов и прилегающей к ним местности военными патрулями, а также наведение порядка и очищение их от противника.

– Работы предстоит немало, я могу задействовать командиров и воинские части из своей бригады?

– Да, можете. Политуправление настоятельно рекомендует нашим военным комендатурам при обеспечении порядка добиваться сохранения сложившегося уклада жизни у населения.

– В Хайларе японцы открыли более шестидесяти различных борделей, казино и опиумных лавок. Они отравляют жизнь китайского общества, и мы должны поддерживать этот сложившийся уклад жизни? – удивленно глядя на Фоменко, спросил Попов-Разин.

– Я, думаю, что нам нужно в первую очередь ликвидировать диверсионные группы и помочь организовать органы местной власти. А в своей стране пусть китайцы разбираются сами, – ответил тот.

Капитуляция

В блиндаже командного пункта полка было душно. Трехлинейная керосиновая лампа освещала складной стол. Крепко сбитый в плечах, с заметными залысинам над высоким лбом командир полка Текучев, отмечавший что-то на карте, спросил, не поднимая головы:

– Все собрались?

– Все, – ответил командир артиллерийского дивизиона Марасанов, глянув на столпившихся у стола офицеров.

– Тогда начнем. Правый фланг нашего полка начинается от горы Форт, левый захватывает Священную рощу включительно. Андреев… – Текучев повернулся всем телом к начальнику разведки. – Ты сегодня ночью отправишь своих разведчиков как можно глубже в расположение врага. Завтра нам будет нужна точная корректировка огня артиллерии. – Майор перевел взгляд на командиров артиллерийских дивизионов и, очертив кружки на оперативной карте, распределил: – Бовкунов, ты прикрываешь первый батальон, Болагур – второй, а ты, Марасанов, третий. Возьмите на заметку все высотки. Японцы оборудовали каждую из них огневыми точками. Наша пехота пойдет с востока на запад, будете прикрывать ее огнем. Связь со мной держать постоянно.

– Схему огня по конкретным огневым целям мы получили, Дмитрий Дементьевич. Орудия поставим на открытые огневые позиции и стрелять будем прямой наводкой. Самоходки полку выделили? – спросил капитан Бовкунов.

В тридцать девятом он участвовать в боях на Халхин-Голе, и знал, как ожесточенно сражаются японцы.

– Сказали, что подойдут, Егор Алексеевич. Протяженность нашего участка фронта большая. Боекомплект подвезли всем достаточно?

– Думаю, хватит, но вы же знаете, товарищ майор, что его достаточно никогда не бывает, – ответил за всех Болагур.

Он знал, что многоопытный, повоевавший Текучев без артиллеристов в атаку не шел, считал, что чем больше за спиной орудий, тем пехоте надежней. Сибиряк к бою готовился основательно, требовал от командиров батальонов закапывать роты в землю на полный профиль и мог лично пройти по траншеям, деловито пощупать брустверы и уточнить ориентиры.

– Все, расходимся по местам. Пять часов на сон, потом за работу. Еще раз по позициям пройдите, хорошо все проверьте, – напомнил офицерам Текучев.

* * *

После полуночи лейтенант Карташов привел разведчиков на передовую. В землянке пехоты, на плащ-палатках брошенных на землю, укрывшись шинелями с головой, похрапывали солдаты, отсыпались перед беспокойной ночью.

– Пехотная разведка нашла место, где нет сплошной линии обороны. Вчера туда днем била наша артиллерия, видимо, из-за высоких потерь японцы оставили эту позицию и ушли. Ребята вас туда проводят, а там уже сами просочитесь мимо японцев, – сказал поджидавший их начальник разведки полка.

Они прошли от передовой около двух километров незамеченными. Здесь Карташов разделил их на три группы, указал сектора наблюдения, до которых надо было продвинуться в глубину еще километра полтора. Он показал на карте, где будет находиться с радистом сам, и приказал подтянуть туда связь.

– Ну, я пошел к своим, парни. Вы тут аккуратней. Наши хоть и много японцев покрошили, но они все равно иногда из подземных ходов вылазят, – посоветовал сопровождавший их сержант и неслышно исчез в ночи.

Взвод ходил в разведку не в первый раз, но холодно-щекочущее чувство опасности не покидало каждого. Низкое ночное небо иногда расцвечивалось огненными хвостами мин и сигнальных ракет. С ветром приносило тошнотворный запах разлагающихся трупов.

Группе старшего сержанта Дружинина достался участок невдалеке от Священной рощи. Сопки перед ними были изрыты взрывами. На заросших травой склонах виднелись вырванные с корнем железобетонные доты, возле них груды камней. Они поднялись на небольшой бугор, нашли заросшую мелким кустарником траншею, углубили ее, подкопали место для рации, установили стереотрубу, тщательно замаскировались.

– Обзор здесь хороший, отсюда и будем наблюдать – сказал приземистый, плотный старший сержант, с седыми жесткими волосами. Совсем недавно ему исполнилось тридцать пять, но выглядел он намного старше. – Данила-мастер, пока тихо тяни связь к лейтенанту и бегом обратно к нам, – дал он команду молодому телефонисту.

Сидели в ожидании рассвета, курили, пряча огонек самокруток в рукав.

– Говорят, японцы вырезали батарею. Сняли часовых, набросились на спящих. И ножами… Мало кто уцелел… – сказал усатый ефрейтор Емельянов, настороженно исподлобья поглядывая по сторонам.

– Делайте выводы, если на нас наткнутся, то пощады от самураев никому из нас не будет, так что обзор на все триста шестьдесят градусов, – сказал Дружинин и приник к стереотрубе, проверяя видимость. – Что-то наш Гурченко потерялся, – озабочено произнес он, взглянув на часы.

– Здесь я, – темноволосый, ладно сбитый Данила ужом пробрался в траншею. – Сейчас связь проверю. «Кедр», «Кедр» ответь, я «Береза», я «Береза», – заговорил он речитативом, услышав ответ, передал трубку телефона командиру отделения.

Ущелья и низины начал заполнять лиловый туман. Воздух вокруг посинел, заблестела облитая росой трава. Бойцы поеживались от холодной сырости, жались ближе друг к другу.

– Покурить охота, – разминая в узловатых пальцах папиросу, сказал ефрейтор.

– Убери подальше. Японцы близко и ветер в их сторону, еще учуют, – хмуро глянул на него старший сержант.

В серой мути рассвета на высоте напротив проступила целая шеренга дотов.

– Это наши цели. Нужно узнать, какие из них еще не оставлены японцами и действуют, – указал на японские сооружения Дружинин.

Сопки, окружающие Хайлар, содрогнулись от огня артиллерии ровно в семь часов утра. Шквал огня плавил землю. На окоп разведчиков наползал едкий запах тола. Близкие разрывы сотрясли землю, сопки заволакивал бурый дым. Японцы, как всегда, ушли