Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

Гавриил, который и крещен был в Троицком же монастыре у чудотворных мощей прп. Сергия. Эту повесть объявил впоследствии митрополит Иоасаф, который слышал ее из уст самого чудом рожденного великого князя Василия. После того Софья имела еще нескольких сыновей[152].

Первый брак того же самого Василия на Соломониде Юрьевне Сабуровой, избранной, как выше сказано, из множества девиц, был очень несчастлив именно по бездетству великой княгини. Он совершился в начале сентября 1505г., когда великому князю было уже 26 лет. По тогдашним обычаям это был самый поздний брак. И вот прошли 20 лет, Бог не благословлял детьми этого супружества. Ни молитвы, ни обеты, ни богомольные путешествия по монастырям не были благословлены рождением чада. Не помогло и волхвование, к которому не раз тайно обращалась великая княгиня, чувствуя свое безвыходное горе, спасая себя, свое положение, восстановляя любовь мужа, которая год от году все больше охладевала. Была великая причина этой нелюбви мужа к своей неплодной супруге – не было прямого наследника царству, которое по смерти Василья должно было перейти в руки его братьев, не умевших, по его словам, и своих уделов управить. Было, следовательно, о чем подумать и поскорбеть. Естественным путем должна была прийти мысль о разводе с неплодною женою и о браке с другою – более счастливою супругою. Однажды в великой кручине о своей неплодной супруге ехал великий князь на богомолье ли или для потехи[153] на охоту и, увидев на дереве птичье гнездо, горько заплакал: «Сотвори плач и рыдание велико: о горе мне, бездетному! Кому я себя уподоблю! К кому могу приравнять себя! Вот птицы небесные – и они плодовиты! И звери земные – и те плодовиты! И вода плодовита: она играет волнами, в ней плещутся и веселятся рыбы! Господи! И к этой земле я не могу приравнять себя – она приносит плоды на всякое время!»

Этот плач близок уже был к решению дела. Возвратившись осенью из путешествия, государь начал думать со своими боярами о великой княгине, что неплодна, и с плачем говорил им: «Кому по мне царствовать в Русской земле? Братьям ли оставлю, но братья и своих уделов не умеют устраивать?» Бояре отвечали: «Князь великий, государь! Неплодную смоковницу посекают и измещут из винограда!..» Но не все бояре так думали. На эту мысль и самого князя наводили и укрепляли ее в нем лишь одни его верные слуги, его приверженцы, его созданья, для которых вопрос о прямом наследнике Василия соединялся с вопросом собственного счастия. Напротив того, для других бездетство Василия, по многим отношениям, становилось торжеством, и они втайне радовались, что этот самовластительный государский род может наконец сам собою угаснуть. Эти-то другие сумели придать разводу Василия с неплодною женою великое церковное значение, возвели его в неразрешимый грех, вовсе не упоминая о том, что бывали давно уже примеры княжеских разводов, и именно в московском же колене. Еще сын Ивана Калиты, Симеон Гордый, развелся с первою своею женою за то только, что показалась она ему испорченною. Вот что рассказывает об этом событии родословная книга: «Князь великий Симеон Иванович Гордый женился у князя Федора Святославича Смоленского: была у него одна дочь Еупраксия. И великую княгиню Еупраксию на свадбе испортили: ляжет с великим князем на постелю, и она ему покажется мертвец. И князь великий великую княгиню отослал к отцу ее, а велел ее дати замуж. И князь Федор Святославич дал дочь свою замуж за князя Федора за Красного за Большого Фоминского. А у князя Федора с тою княгинею было 4 сына». Такого примера было бы достаточно для оправдания теперешних намерений государя. Но про старину не хотели в это время поминать. Несмотря на противодействие, великий князь настоял на своем, развелся с женою и принудил ее постричься в монахини в ноябре 1525г. В сказаниях об этом событии отразился также различный взгляд на дело. Одни с целию оправдать государя рассказывают, что Соломония, видя свое неплодство, долго умоляла государя облечь ее в иноческий образ, что Василий противился ее просьбе, указывая, что не может разорить брак, что великая княгиня обратилась тогда с молением к митрополиту Даниилу, который со всем духовным чином и убедил государя исполнить ее непреклонное желание. «Постриже великую княгиню, по совету ее, тягости ради и болезни и бездетства». Но другой рассказ несравненно ближе к истине. «Она, – по рассказу Герберштейна, – плакала и кричала, когда митрополит в монастыре совершал ее пострижение; никак не хотела надевать кукуль; вырвала его из рук митрополита, бросила на землю и топтала ногами. Иван Шигона – один из самых приближенных людей государя – в негодовании на такую дерзость стал ее жестоко бранить и ударил даже плетью, сказав: „Как ты смеешь сопротивляться воле государя и медлить исполнением его приказания?“ – „А тебе кто дал право бить меня?“ – восклицала Соломония. „Я исполняю государево повеление“, – ответил Шигона. Тогда в несказанной скорби несчастная объявила пред всеми, что ее постригают насильно, что нет ее желания идти в монастырь, и молила Бога отомстить за ее обиду».

Ее постригли с именем Софьи в Москве в Рождественском девичьем монастыре; постригал не митрополит, а игумен Никольского Старого монастыря Давид. После ее отправили в Суздальский Покровский монастырь, где она и оставалась до кончины. Великий князь наделил ее после своей женитьбы особою вотчиною, с. Вышеславским с деревнями и со всеми угодьями[154].

Причиною развода, как указано летописцем, не было исключительно одно только неплодие. Его облекли в немощь, в болезнь, о которой был даже розыск, следственное дело. В числе разных бумаг царского архива при Иване Грозном сохранялись «списки: сказка Юрья Малово и Степаниды Резанки и Ивана Юрьева сына Сабурова и Машки Кореленки (вероятно, колдуньи) и иных, про немочь великия княгини Соломониды»[155]. Из этого дела до нас дошел отрывок, именно сказка Ивана Сабурова – брата Соломонии, весьма живо характеризующая и личность, и безвыходное положение несчастной царицы. Сабуров 23 ноября 1525г. рассказал следующее: «Говорила мне великая княгиня: „Есть женка, Стефанидою зовут, Рязанка; а ныне на Москве; и ты ее добудь, да ко мне пришли“. Я отыскал Стефаниду, зазвал сначала к себе на двор и потом послал ее к великой княгине со своею женкою Настею; и та Стефанида была у великой княгини; и Настя сказывала мне, что Стефанида воду поговаривала и смачивала ею великую княгиню; да и смотрела ее на брюхе и сказывала, что у великой княгини детям не быть. А после того