Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

– Хватит! – рявкнул тот. – Ваши союзники уже у нас в руках. Сдавайтесь, и тогда, быть может, к вам будет проявлено милосердие.

В глазах у коммандера, поблескивающих из-под защитной решетки его шлема, Грейлин уловил стальную решимость и убрал ладонь с рукояти меча, осознав, что деваться некуда.

– Сдаюсь…

При этом он старался не смотреть в сторону открытой двери, ведущей в топливный трюм, но даже это оказалось напрасным – вскоре оттуда появился перемазанный смазочным маслом парень, явно трюмный машинист, в сопровождении еще одного рыцаря, который нес бомбу Хиска с обрывком фитиля.

– Вот что я там нашел! – объявил он.

Грейлин с трудом подавил досаду, хотя и не был удивлен. Любой хороший капитан знал, что диверсанты в первую очередь нацелятся на эти баки. Безопасность этих огромных бочек всегда стояла на первом месте – без разницы, в бою или нет, – и поэтому неподалеку от топливного трюма всегда располагалась достаточно многочисленная вооруженная охрана. Это и стало причиной столь быстрого реагирования.

– Отведите их наверх, – приказал коммандер. – К остальным.

Чьи-то руки быстро обезоружили Грейлина. С Викас обошлись таким же образом. А затем их повели под острием меча – нескольких мечей – вверх по трапу.

Когда они поднимались по узким ступенькам, Грейлин понял, что причиной столь печального исхода стала его собственная мягкосердечность. Судя по всему, остальных уже успели обнаружить, что и вызвало преждевременную тревогу. Если б не попытка его сотоварищей спасти сестру Фенна, их миссия вполне могла увенчаться успехом.

И все же он не мог винить их в этом.

«Я сам дал на это согласие».

Наконец они подошли к двойным дверям, которые открылись на среднюю палубу «Шпоры». По доскам ее хлестал песок. Фонари едва разгоняли мрак. В единственном осветительном горшке плясали языки пламени. В отблесках его виднелись четыре фигуры, стоящие на коленях в окружении вооруженных людей.

Предводитель ра-рыцарей подвел Грейлина и Викас к ним. Вид у пленников был угрюмый, каждый страдал по-своему. У Джейса, который опирался на Райфа, плечо и предплечье были сплошь залиты кровью. Фенн выглядел потрясенным и бледным. Причина его страданий стояла на коленях рядом с ним, придерживая висящую на самодельной перевязи сломанную руку. Семейное сходство не оставляло сомнений в том, что искалеченная женщина приходилась ему сестрой.

Когда Грейлин подошел к остальным, на палубе появилась еще одна высокая фигура. Этот человек тоже не нуждался в представлении. Богатое одеяние, плащ с оторочкой из волчьего меха и, что более важно, серебряный медальон верховного министра Бхестийи – все это не оставляло сомнений в том, что их удостоил своим присутствием вероломный дядя Фенна, Оррен хи Пашкин.

Оррен улыбнулся, но в этой его улыбке не было веселья – лишь мрачное удовлетворение.

– Коммандер Траск, – нараспев произнес он, – благодарю вас за то, что загнали этих последних из заблудших в стойло. Теперь мы можем покончить со многими стоящими перед нами вопросами.

Траск лишь едва заметно кивнул в ответ, явно не впечатленный этим человеком.

– И в первую очередь, конечно же… – Оррен повернулся к Фенну и Фрейе. – До чего же отрадно видеть брата и сестру опять вместе после долгой разлуки! Хотя я подозреваю, что лично мне это воссоединение доставит куда как большее удовольствие.

Грейлин попытался спасти то, что мог.

– У вас теперь есть ваш племянник, верховный министр Пашкин. Мы не желаем королевству Бхестия никакого зла. Все, о чем мы просим, – это чтобы нам позволили уйти. – Он указал подбородком на Траска. – Упоминалось о милосердии, если мы сдадимся.

Оррен повернулся к Грейлину, приподняв бровь.

– Милосердие можно проявить по-всякому, не так ли? Простить обидчика… Обработать рану… Утешить больного… Есть даже такая милость, как милость быстрой смерти.

Грейлин нахмурился.

– Я сдержу слово коммандера, – сказал Оррен. – Оказав одну из величайших милостей из всех возможных. Подарив жизнь.

Грейлин сразу заподозрил ловушку.

И Оррен тут же подтвердил его подозрения, махнув в сторону Райфа и Джейса.

– Выбирай того, кто останется в живых. Другой будет немедленно предан мечу, получив милость в виде быстрой смерти. Я предлагаю это благодеяние лишь потому, что ощущаю необычайный прилив великодушия в связи с возвращением сына моего брата. Выбирай прямо сейчас, или пострадают оба.

Грейлин не умолкал уже скорее для того, чтобы немного отсрочить неизбежное, чем в надежде смягчить Оррена:

– А что же все остальные из нас? И наш корабль?

– А что ваш корабль?

– Когда затихнет буря, вы позволите ему уйти целым и невредимым?

Оррен притворно опечалился.

– Боюсь, что такая просьба поступила слишком уж поздно… Тридцать столь же могучих рыцарей, что и коммандер Траск, отобранных им лично, были отправлены туда еще до того, как буря разразилась в полную силу. Они наверняка уже успели добраться до вашего корабля.

Грейлин повернулся к Траску, который подтвердил это еще одним кивком, на сей раз более заметным и твердым.

Оррен снова привлек его внимание:

– Но я окажу тебе одну последнюю милость.

Грейлин повернулся к этому ублюдку лицом.

– И какую же?

– Предав земле твоих мертвецов.

Глава 40

Без всякого седла запрыгнув на спину Баашалийи, Никс вихрем пронеслась сквозь бойню, развернувшуюся на палубе «Огненного дракона». Даал устремился вслед за ней верхом на Пилларе, хотя она уже не нуждалась ни в сопровождении, ни в защите – пусть даже по-прежнему видела перед собой лишь туманную игру света и тени.

Никто не осмеливался приблизиться к огромной миррской летучей мыши.

Или к громадному варгру, который прикрывал ее с другой стороны.

Яркие пятна отмечали лужицы горящего масла от разбитых фонарей. Повсюду пылали осветительные горшки. Ветер, густо насыщенный медным запахом крови, жалил колючим песком. Ушей Никс касались предсмертные крики оставшихся бхестийских налетчиков.

Один крик, со стороны левого борта, прозвучал резче, а затем быстро затих где-то вдали. Она представила себе, как один из захватчиков падает в темные глубины под расклиненным между скалами корпусом, хотя и не знала, выбросили ли его за борт или же он сам в ужасе бросился туда при виде того, что поднялось на палубу из недр корабля. Если б Никс это и вправду заботило, она могла бы легко узнать, как это на самом деле произошло.

Даал нес с собой источник обуздывающего напева, однако не тот, почти иссякший, что скрывался у него внутри, а под собой, сильно бьющийся вместе с сердцем Пиллара. В течение всего последнего колокола Никс как раз и опиралась на этот источник, черпая его содержимое через Даала, пока она и все остальные вели орду рааш’ке по