Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

Замкнутость царицына быта. – Повседневное молитвенное правило. – Молитва и милостыня как общая стихия царицыной жизни. – Богомольные выходы и выезды, повседневные и годовые. – Приемы праздничные. – Приезжие боярыни. – Столы праздничные. – Столы семейные. – Особые торжественные приемы иноземных цариц и высших духовных властей. – Приемы повседневные. – Очерк комнатной повседневной царицыной жизни. – Выезды для гулянья.

«Ни одна государыня в Европе, – говорит Рейтенфельс, современник царя Алексея, – не пользуется таким уважением подданных, как русская. Русские не смеют не только говорить свободно о своей царице, но даже и смотреть ей прямо в лицо. Когда она едет по городу или за город, то экипаж всегда бывает закрыт, чтобы никто не видал ее. Оттого она ездит обыкновенно очень рано поутру или ввечеру. Царица ходит в церковь домовую, а в другие очень редко; общественных собраний совсем не посещает. Русские так привыкли к скромному образу жизни своих государынь, что когда нынешняя царица (Наталья Кирилловна Нарышкиных), проезжая первый раз посреди народа, несколько открыла окно кареты, они не могли надивиться такому смелому поступку. Впрочем, когда ей объяснили это дело, она с примерным благоразумием охотно уступила мнению народа, освященному древностию».

«Русские царицы проводят жизнь в своих покоях, в кругу благородных девиц и дам, так уединенно, что ни один мужчина, кроме слуг, не может ни видеть их, ни говорить с ними; даже и почетнейшия дамы (боярыни) не всегда имеют к ним доступ. С царем садятся за стол редко. (Царь обедает обыкновенно один, а ужинает, по большей части, вместе с царицею.) Все занятия и развлечения их состоят в вышивании и уборах. Нынешняя царица Наталья хотя отечественные обычаи сохраняет ненарушимо, однако ж, будучи одарена сильным умом и характером возвышенным, не стесняет себя мелочами и ведет жизнь несколько свободнее и веселее. Мы два раза видели ее в Москве, когда она была еще девицею. Это женщина в самых цветущих летах, росту величавого, с черными глазами навыкате, лицо имеет приятное, рот круглый, чело высокое, во всех членах тела изящную соразмерность, голос звонкий и приятный и манеры самые грациозные».

Мейерберг, бывший в Москве лет десять прежде, при царице Марье Ильичне Милославских, рассказывает, что «за столом государя никогда не являлись ни его супруга, ни сын (Алексей Алексеевич), которому тогда было уже 20 лет, ни сестры, ни дочери его. Уважение к сим особам столь велико, что они никому не показываются. Из тысячи придворных едва ли найдется один, который может похвалиться, что он видел царицу или кого-либо из сестер и дочерей государя. Даже и врач никогда не мог их видеть. Когда однажды по случаю болезни царицы необходимо было призвать врача, то, прежде чем ввели его в комнату к больной, завесили плотно все окна, чтоб ничего не было видно, а когда нужно было пощупать у ней пульс, то руку ее окутали тонким покровом, дабы медик не мог коснуться тела. Царица и царевны выезжают в каретах или в санях (смотря по временам года), всегда плотно и со всех сторон закрытых; в церковь они выходят по особой галерее, со всех сторон совершенно закрытой». «Русские так благоговеют пред своею царицею, – прибавляет Лизек, – что не смеют на нее смотреть, и когда ее царское величество садится в карету или выходит из нее, то они падают ниц на землю».

Особое благоговение и уважение народа к царице, которым иностранцы объясняли эту чрезмерную недоступность к их особе, объясняется очень просто тем обстоятельством, что всякий, кто позволил бы себе какой-либо поступок, хотя мало и вовсе неумышленно нарушавший требования такой недоступности, тотчас подвергался всем строгостям дворской подозрительности, а следовательно, и всем возможностям попасть в самую страшную беду. Ни для кого не проходила даром даже нечаянная встреча с царицею: тотчас начинались розыски и допросы, не было ли какого злого умысла. Так, однажды, 26 апреля 1674 г., во внутренних переходах дворца случилась какая-то встреча стольников с экипажем царицы, ехавшей на богомолье в Вознесенский монастырь. Началось дело, розыск и допросы. К сожалению, до нас дошли только отрывки этого дела, именно несколько допросов, из которых, однако ж, не видно, в чем, собственно, были виновны стольники.

«182 года апреля в 26 день стольник Иван Васильев сын Дашков допрашиван, а в допросе сказал: как великая государыня царица шла с дворца в Вознесенский монастырь и в те поры Василий Федоров, сын Полтев, шел перед колымагою государыни царицы низом, а как он шел, в ворота ль или через Красное крыльцо, того он не видал. Иван Иванов, сын Бутурлин, сказал: как великая государыня царица шла с дворца в Вознесенский монастырь, и как она великая государыня будет, идучи с дворца, в воротех, и в те поры он, Иван, его, Василья (Полтева), великия государыни царицы за колымагою видел, а в ворота ль он, Василей, за колымагою шел или через Красное крыльцо – того он не видал. Стольник Михайло Иванов, сын Прончищев сказал: шел он за великою государынею царицею Наталиею Кирилловною от мовные лестницы дворцом и для-де поспешения обежал он на Постельное крыльцо лестницею, где стрельцы стоят, для того, что его обмарали и обрызгали грязью. И, обежав, встретил великую государыню царицу под переходами, что под садом. И в той моей вине воля его, великого государя, виноват пред Богом и перед великим государем; а передо мною и за мною бежали многие стольники: князь Федор Вяземский, Михайло Бунаков, Михайло Собакин, а иным стольникам имян не упомнит, потому бежали скоро».

Вероятно, за свою вину стольники из чину были отставлены, но вскоре, через три дня после допросов, прощены: «Апреля в 29 день государь пожаловал, велел им быть по-прежнему. Указ великого государя сказал Иван Кириллович Нарышкин Авраму Лопухину».

Котошихин сказывает, что если царице случится куда ехать, то кареты или каптаны (зимние возки) бывают закрыты камкою персидскою, как едут Москвою или селами и деревнями. Во время пеших выходов около них на все стороны носили суконные полы, чтоб люди их зреть не могли. В церкви они стояли в особых местах, завешанные легкою тафтою; да и в церкви в это время, кроме церковников, бояр и ближних людей, иные люди не бывали. Только одни церковники в необходимых случаях видали государыню. Самые необходимые, по уставам Церкви, выходы и выезды, например в кремлевские церкви и монастыри, совершались большею частью или ранним утром, или по ночам, что наблюдалось также и при въездах в монастыри во время отдаленных богомольных походов.

В 1572г. мая 31-го царь Иван Васильевич, приехав с