Кавказская слава России. Время героев - Владимир Александрович Соболь

– Двое стреляли. Ты, я слышал, и он?

– Нет. Мухетдин думал, что выцелил. Так же, как я. Он попусту пули тратить не будет. Что у него – ружье и два пистолета. Промахнется, только ежели поторопится. Здесь, я говорил тебе, Александрыч, война особая – с одной пулей можно десяток человек удержать. Понятно, что девять останутся и на куски порежут очень даже свободно. Но никому ведь не хочется быть тем, десятым, кто пулю на себя примет. Так и мы сейчас сидим, выжидаем. Но вчетвером можно, пожалуй, попробовать. Трое бьют по очереди, свободный перебегает. Нам бы на тот уступчик подняться, оттуда он прямо как голый.

Атарщиков привстал и закричал быстро, высоким голосом, обращаясь к кому-то, кто притаился левее и ниже по склону. Тот также быстро, отрывисто, передал указание дальше. С Абдул-беком даже не пытались заговорить, предложить ему выйти и сдаться. Все сознавали, что мир между ними невозможен ни на каких условиях.

– Темир побежит, – объяснил Атарщиков. – Он самый быстрый. А теперь, Александрыч, как только скомандую, – бей сразу между вон тех камней. Зацепишь, не зацепишь – не важно. Главное, чтобы он сам не прицелился.

Саженях в тридцати перед ними из травянистого склона, подобно носу на исполинском лице, высился скальный выступ. А перед ним, прижавшись друг к другу, стояли два валуна, каждый в человеческий рост. В этом-то природном редуте и засел обороняться Абдул-бек. Выцарапать его оттуда, понял быстро Новицкий, можно было ядром, гранатой или же залпом егерского взвода в расчете, что из двух десятков пуль, отлетевших от нависшего сверху карниза, хоть одна да рикошетирует в правильном направлении. Сейчас им приходилось рассчитывать только на хитрость. И та, что предложил Атарщиков, казалась не хуже всякой другой.

– Готовься… Целься…

Сергей твердо прижал винтовку к камню и выцелил ту самую щель, откуда мог стрелять по ним Абдул-бек.

– Пли…

Новицкий потянул крючок и, только лишь ощутил мягкий толчок приклада, немедленно откатился в сторону и потянулся к газырям за зарядом.

Ударила над головой винтовка Семена, а немного погодя они услышали и Мухетдина. Теперь уже Семен прогонял по дульным нарезам пулю, а Новицкий караулил врага. Абдул-бек не ответил на выстрелы, он не мог позволить себе тратить заряды впустую, а потом отвлекаться на заряжание.

Дважды они повторили тот же маневр, и Темиру уже оставалось расстояние в два прыжка, чтобы перекатиться из последнего укрытия за скалу, а там уже он мог, взбежав на уступ, выцеливать беззащитного разбойника, словно волка из засидки на дереве.

– Ну, остался еще раз, Александрыч. Готовься… целься… пли!..

Опять с небольшими интервалами треснули три винтовочных выстрела, и снова наступило затишье. Осаждавшие заряжали оружие и выжидали. Абдул-бек готовился к решительной схватке. Он понимал намерения врагов, но знал, что бессилен им помешать. Выскакивать же на открытое место, под пули таких стрелков, как Мухетдин и Атарщиков, представлялось совершенно бессмысленным. Он выложил оба пистолета перед собой, а винтовку направил вверх, надеясь, что пуля невидимого снизу стрелка не поразит его сразу и он еще успеет ответить, целясь хотя бы по звуку. «Каждый должен когда-нибудь умереть, – подумал он равнодушно. – Так чем же эта смерть хуже других?..»

– Смотри, – Атарщиков тронул плечо Сергея. – Темир! Уже наверху!

Юноша бежал с винтовкой наперевес, на ходу выбирая место, откуда вернее можно было выцелить укрывшегося белада. Но, только лишь он остановился, готовясь упасть ничком и подползти к краю, как неожиданно стукнул выстрел. Пуля пришла сверху, ударила Темира в спину, парень сунулся вперед и полетел головой вниз.

Черная фигура побежала от гребня, спускаясь огромными скачками, зигзагами. Мухетдин вскочил, выцеливая убийцу второго брата. Такую мишень уже не упустил Абдул-бек. Мухетдин завертелся, выронил винтовку и рухнул. Но и Атарщиков не промазал: неизвестный в черном отлетел к скале, упал на колени, а потом покатился по склону. Абдул-бек с пистолетом в руке выскочил, обхватил раненого и затащил в укрытие. Новицкий успел выстрелить, но промахнулся.

Несколько минут протекли в молчании. Абдул-бек рвал рубаху, пытаясь заткнуть рану в груди Дауда, так вовремя прибежавшего на помощь беладу. Семен с Новицким переживали неожиданный удар, обрушившийся на них почти накануне победы.

И тут начал кричать Темир. Пуля не убила его, падение тоже оставило в живых, но, ударившись о землю, парень поломался так сильно, что никакое воспитание не могло побороть страшную боль. Мухетдин же лежал неподвижно и был, видимо, мертв. Солнце палило нещадно, и три коршуна уже закладывали круги на фоне выцветшего от жары неба. «Так всегда в этих горах, – подумал Новицкий. – Ночью замерзаешь, днем плавишься. Только крайности. Ровной середины нет и никогда, наверно, не будет».

– Абдул-бек! Ой-е, Абдул-бек! – крикнул Атарщиков.

– Ой-е! Что тебе нужно?! – отозвался белад.

– Твою жизнь! – рявкнул Новицкий, исходя слепой ненавистью.

– Я дарю ее тебе с радостью, – долетел насмешливый голос. – Подойди и возьми!

Атарщиков посмотрел на Сергея с укором.

– Я хочу забрать раненого, – крикнул казак. – Он еще совсем молод и не должен так мучиться.

– Если он достаточно взрослый, чтобы убить, может и умереть. Но, наверно, ты прав. Забери своего раненого, а я пока что займусь своим, и отдохнем от убийства.

Дауд сидел, привалившись к камню, тяжело дышал, уставившись в землю. Струйка крови вытекала из безгубого рта, стекала в дыру, где давно, до сражения под Левашами, была нижняя челюсть. При каждом выдохе кровь закипала пузырьками, и Абдул-бек понял, что его любимый нукер умирает.

– Что будешь делать? – спросил Дауд.

Слова его были невнятны, но бек понял сказанное.

– Подожду, – ответил он безразлично. – Потом попробую их убить.

«Подожду, пока ты умрешь», – понял Дауд.

– Не надо ждать. Пусть гяур подойдет. Я выстрелю, ты ускачешь.

– Я дал ему слово, – возразил бек, не слишком уверенно.

– Ты дал, не я. И помнишь, что говорил молла: Аллах не слышит клятвы, данной перед неверными.

– Хорошо, – ответил белад и потянулся к ружью Дауда.

Атарщиков с винтовкой в руке, косясь на валуны, за которыми прятался Абдул-бек, пошел к Темиру, обходя врагов как можно дальше. Парень уже ослабел, впал в забытье и только стонал отчаянно. Одна нога его изогнулась под углом совершенно немыслимым. Последние шаги Семен пробежал, но только нагнулся к раненому, как Дауд выстрелил. Глаза его уже видели плохо, нечетко, и пуля пошла ниже, ударив казака в мякоть бедра. Он упал, но перекатился, перехватывая винтовку удобнее. Ошеломленный Новицкий