Uncharted: Четвёртый лабиринт - Кристофер Голден

убивать за него, но его совершенно не заботило, сколько людей может погибнуть из-за его действий. Норвежец намеревался продать белую чемерицу тому, кто предложит самую высокую цену, а Дрейк, Салли и Джада сожгли её, несмотря на то, что та могла бы принести им невообразимое богатство, поступи они так, как поступили бы Хенриксен или Оливия.

Дрейк никогда не смог бы сказать, что то, чем они с Салли занимались, не было хотя бы отчасти связано с сокровищами — или с деньгами. Но в глубине души он знал, что дело никогда не было только в них — и никогда не будет. Этого различия должно было быть достаточно.

Тем временем священник закончил свою молитву и жестом указал на Джаду. Она поняла, чего он ждёт, и шагнула вперёд. Гроб её отца покоился на постаменте рядом с вырытой могилой, накрытой зелёным брезентом. Огромные цветочные композиции образовывали своего рода дорожку для скорбящих, чтобы те могли пройти мимо гроба, и Джада пошла первой. Порыв ветра растрепал её волосы, бросив пурпурные пряди ей на лицо, но она не стала их убирать, когда вынула цветок из первой композиции, подошла к гробу отца и бросила его на крышку. Она остановилась, поцеловала кончики пальцев правой руки, а затем приложила их к гладкому металлу. Девушка сделала долгий, судорожный вздох, а затем выдохнула. Если она и попрощалась с ним, то в своём сердце, а не вслух.

Дрейк и Салли тоже вытащили по цветку из композиции и бросили их на гроб, прежде чем увести её в сторону, пока за ними выстраивалась очередь из скорбящих, чтобы принять участие в том же ритуальном прощании.

На похоронах были двоюродные братья и пара тёток Джады, но Салли был её крёстным отцом, и она хотела, чтобы он был с ней на протяжении всей службы. Теперь она остановилась и ждала других своих родственников, но повернулась к Дрейку и взяла его за руки.

— Спасибо!

Нейт кивнул.

— Не за что меня благодарить. Он был хорошим человеком.

Джада повернулась к Салли и её глаза снова наполнились слезами, а нижняя губа задрожала.

— Не думаю, что я бы справилась с этим… — начала было девушка, но слова её подвели. Она опустила взгляд, наблюдая за листьями, танцующими по газону у её ног.

Салли положил руку ей на плечо, наклонился и поцеловал Джаду в макушку.

— Всё в порядке. Мы никуда не уходим. Иди поговори с родными, а мы подождём.

Дрожа, она посмотрела на него. Её глаза были красными и блестящими, но наполненными неистовой любовью.

— Вы — моя семья, — прошептала Джада. Она взглянула на Дрейка. — Вы оба.

Девушка бросилась Салли на шею и обняла его так сильно, что он удивлённо крякнул, комично расширив глаза. Но затем он расслабился в её объятиях и просто держал её с минуту, пока та не выдохнула и не отстранилась.

— Вы будете здесь? — спросила она. — Я знаю, вам нужно возвращаться к своей жизни.

Салли указал на одну из тёток Джады, которая уже оставила свой цветок на гробе и теперь топталась на месте, не желая им мешать.

— Иди. Мы останемся здесь ещё на несколько дней.

Джада улыбнулась, вытерла слёзы и пошла поговорить с тётей. Вокруг неё собрались и другие, и на некоторое время о Дрейке и Салли забыли.

Салли поправил галстук; в костюме, купленном для похорон, ему было неуютно.

— Спасибо, — пробормотал он.

— За что?

— За то, что приехал, когда я попросил, и за то, что остался в живых.

Дрейк пожал плечами.

— Ты бы сделал то же самое для меня.

Салли задумчиво кивнул и повернулся, чтобы посмотреть, как Джада разговаривает с другими скорбящими, желающими выразить ей свои соболезнования.

— Ты за неё беспокоишься? — спросил Дрейк.

— Немного. Но с ней всё будет в порядке. Она умнее нас обоих.

Что-то в его тоне заставило Дрейка насторожиться. Он склонил голову набок и присмотрелся к Салли повнимательнее.

— Что у тебя на уме? — спросил он.

Виктор бросил на него косой взгляд, задумчиво разглаживая усы.

— Мне вчера вечером звонил Массимо. Ты знал, что у него есть двоюродный брат — кардинал в Риме?

Дрейк нахмурился.

— Нет. А ты?

— Нет. Суть в том, что его двоюродный брат-кардинал больше не кардинал. Ему шестьдесят семь лет, а он оставил сан, покинул Ватикан. Разочаровался, видимо. Но ушёл он не с пустыми руками.

— А ну выкладывай, Салли, — усмехнулся Дрейк. — Двоюродный брат Массимо, бывший кардинал, что-то прихватил с собой, когда уходил. Так что это было?

Салли тонко улыбнулся, почти ухмыльнулся.

— Ты ведь знаешь историю про итальянского археолога — это было лет десять назад, — который нашёл в ватиканских архивах отчёт об этом миссионере, Андресе Лопесе…

— Я знаю эту историю, — прервал его Дрейк. — Вроде это конец шестнадцатого века? Лопес якобы нашёл Пайтити в бассейне Амазонки в Перу, но он и Ватикан хранили это в секрете четыреста лет. Мы слышали миллион таких историй. Доказательств нет, а мне нужен перерыв от затерянных городов и древних сокровищ.

Салли изогнул бровь.

— Да неужели?

Дрейк кивнул.

— Нужен.

— А что, если я скажу тебе, что двоюродный брат Массимо работал в ватиканских архивах, прежде чем решил, что больше не хочет быть кардиналом? Что, если я скажу тебе, что тот итальянский археолог не только оказался прав в том, что Андрес Лопес действительно нашёл Пайтити, но и что у двоюродного брата Массимо есть тайная карта, составленная Лопесом, которая указывает, как именно туда добраться? Что бы ты на это сказал?

Дрейк посмотрел на священника, а затем взглянул на гроб, покрытый цветами, которые уже осыпались на землю. Он взглянул на деревья, на осенние краски, на здания вдалеке — на Нью-Йорк, раскинувшийся вокруг них. Салли, конечно, был прав. С Джадой всё будет в порядке. Она вернётся домой, в объятия друзей, у неё есть родные, которые будут о ней заботиться, и она ясно дала понять, что опасное приключение, которое она разделила с ними, было разовой акцией.

Он будет по ней скучать.

Тихо и с горечью усмехнувшись, Дрейк покачал головой.

— Ты ведь знаешь, что когда-нибудь из-за тебя нас обоих убьют?

— Кто-нибудь всё равно найдёт Пайтити, Нейт, — ответил Салли. — Я бы предпочёл, чтобы это были мы.

— Что ж, тогда,