Флетчер и мятежники - Джон Дрейк

— Боже милостивый! — говорит Стэнли, словно мы сидим в какой-нибудь гостиной, а Рэтклифф испортил воздух. — Что это с ним?

— Рэтклифф! — говорю я, тряся его за плечо. — Соберись, парень, мы еще не умерли! — Я посмотрел на Стэнли. — Это твоя вина! — говорю я. — Этого бедолага вынести не смог. А теперь положи эту треклятую штуку, будь добр, и давай поставим Рэтклиффа на ноги.

Это была отчаянная попытка, но такова уж треклятая извращенность человеческой натуры, что она почти сработала, и я видел, как Стэнли колеблется со своим гребаным ящиком и гребаной веревочкой на гребаном пальце. Но потом он нахмурился и отступил.

— О-о-о-о… — стонал Рэтклифф и бился головой о решетку.

— Черт побери, Стэнли, — говорю я, — что ты за человек? Здесь живое существо мучается, а ты только и думаешь, как топить корабли!

Рэтклифф подполз вперед и пал к ногам Стэнли, бормоча и пуская слюни, как дитя. Это было поистине неловкое зрелище. Он в ужасе цеплялся за колени Стэнли, а по его лицу текли сопли, слюни и слезы.

Опасливо поглядывая на меня, Стэнли попытался высвободиться, держа ящик повыше. Но ему удалось лишь поднять Рэтклиффа на колени. Рэтклифф был далеко в своем собственном кошмаре и, казалось, ничего не замечал.

— Хватит! — говорит Стэнли. — Прекрати, Рэтклифф! Будь мужчиной, говорю тебе! — Он наклонился, чтобы крикнуть Рэтклиффу в ухо… и — вжик!

Рэтклифф притворялся. Он выбрал момент и двинулся с быстротой молнии. Одна рука схватила ящик со взрывчаткой, а другая выхватила из рукава нож и перерезала Фрэнсису Стэнли горло от уха до уха, а затем перерубила шнур, идущий к пальцу, чтобы тот не мог дернуть за какой бы то ни было спусковой механизм внутри ящика.

Все произошло в одно мгновение. И вот уже Рэтклифф стоит над своей жертвой, сжимая ящик и болтающийся шнур, а кровь густой, сильной струей хлещет из перерезанных сосудов на шее Стэнли. Он продержался недолго. Лишь несколько судорог и вяло забарабанил пятками, растянувшись среди своих же труб и рычагов на дне лодки, которая была его гордостью и радостью. Как только он затих (а на самом деле, чуть раньше), Рэтклифф посмотрел на меня.

— Мы должны от этого избавиться, — говорит он, глядя на ящик. — Мы можем открыть люк, или это слишком опасно, как он говорил?

Но я лишь ошарашенно смотрел на Стэнли, который все еще подергивался, и ошарашенно смотрел на Рэтклиффа, который все еще тараторил.

— Флетчер! Флетчер! — говорит он. — Осмелимся ли мы выбросить эту треклятую штуку, или это слишком опасно?

Я заставил себя заговорить.

— Держать эту треклятую штуковину на борту ничуть не безопаснее, — говорю я, вскарабкиваюсь по лесенке и отвинчиваю большие болты, державшие люк. Гавань была очень спокойной, и хотя «Планджер» немного покачивало, опасности зачерпнуть воды почти не было — да и ее мы в любом случае могли откачать.

— Давай его сюда, — говорю я, глядя на белое как полотно лицо Рэтклиффа, смотревшего на меня из темного нутра лодки.

— Осторожнее! — говорит он. — Не тряси!

Я протянул руку вниз и взял ящик, медленно поднимая его, пока не смог поставить перед собой на округлую громаду «Планджера», в каких-то дюймах над водой, перед большим медным воротником, на который опускался люк. Странное было чувство — стоять сухими ногами на лесенке, уходящей в глубину подо мной, в то время как мои плечи были на одном уровне с водой, плескавшейся у самых верхних частей лодки. К тому же я остро ощущал громаду «порохового дикобраза», сидевшего на спине «Планджера» не далее чем в шести футах от меня, за кормой от люка. Если ящик рванет сейчас, грохнет чудовищно, будьте покойны.

Я огляделся, раздумывая, что делать с ящиком. Впереди стояла на якоре «Декларейшн», между Дир-Айлендом и Лонг-Айлендом, а за ней, в Брод-Саунде, — британская эскадра. За кормой остался «Меркюр», а далеко по левому борту, невидимая за громадой мыса Ширли, — «Калифема».

Я подумывал швырнуть ящик, но не стал, боясь, что он взорвется. Так что я поднялся по лесенке выше, высунулся, осторожно опустил его на воду и толкнул так сильно, как только осмелился, прежде чем захлопнуть люк и накрепко все завинтить. Я спустился по лесенке и направился к штурвалу, открывавшему кингстон балластной цистерны.

Но на пути лежал труп Стэнли.

— Рэтклифф, — говорю я, — оттащи его.

— Ты избавился от него? — спрашивает он.

— Да, — говорю я. — На! Возьми его! — и я сунул ему в руки Стэнли. Я нашел штурвал и резко крутанул его. Вода хлынула в цистерны, и Рэтклифф уронил Стэнли, так что тот с глухим стуком ударился головой о решетку.

— Что ты делаешь? — говорит он, и страх снова нахлынул на него: настоящий страх, без всяких сомнений.

— Погружаюсь, — говорю я. — Эта штука погружается быстрее, чем плывет. Ящик на плаву, и нам нужно убраться подальше.

— Погружаешься? — говорит он. — Как глубоко?

— Она выдержит тридцать морских саженей, — говорю я.

И… бум! Пороховой ящик взорвался, и «Планджер» тяжело качнуло.

— О Господи! — говорит Рэтклифф и неудержимо содрогается.

— Ей-богу, — говорю я, — забавный ты малый, Рэтклифф! А я-то думал, ты притворяешься, когда говорил, что боишься.

— И да, и нет, — говорит он, потрясенный взрывом нескольких фунтов пороха, безопасно рванувшего у него над головой, в то время как свежий труп убитого им человека лежал у него на коленях, а ему самому было на это наплевать, будто это какой-нибудь спаниель.

— Это разбудит всю гавань, — говорю я, — и не облегчит нам работу.

— Ты намерен продолжать? — говорит он.

— Да, — говорю я, ибо я был полон решимости довести дело до конца. Я и по сей день не знаю, каков был полный список моих причин, но их общая сумма говорила в пользу того, чтобы идти вперед.

— Ты сможешь управлять этой штукой? — говорит Рэтклифф, глядя на таинственные внутренности «Планджера».

— Думаю, да, — говорю я.

— Тогда говори, что делать, — говорит он.

— Тебе придется крутить винт, — говорю я, — пока я буду у руля. Когда нужно будет работать