Символическая жизнь. Том 1. Тавистокские лекции - Карл Густав Юнг

«Это был старый фермерский дом, по всей видимости, семнадцатого или восемнадцатого столетия, стоявший уединенно в пятнадцати минутах ходьбы от ближайшей деревни. Сам дом был кирпичным, а местность вокруг представляла собой пологие холмы с лугами между ними, живыми изгородями и несколькими большими деревьями. Крупного водоема поблизости не было».

На вопрос, прекращалась ли «капель» сразу после того, как загоралась свеча, он ответил: «Нет, продолжалась еще не менее трех минут».

Наиболее важен следующий комментарий: «Видение головы случилось ночью, когда меня разбудил сильнейший стук. Но когда я зажег свечу, все исчезло. Голова выглядела довольно живой, не слишком большой и вполне телесной. Она возникла справа от меня, приблизительно в сорока сантиметрах. В итоге, повторюсь, она исчезла, едва загорелась свеча. Конечно, все это застало меня врасплох. Думаю, видение длилось чуть долее секунды или двух»; но его воздействие на такого человека, как профессор Юнг, было столь сильным, что заставило встать с постели, и он предпочел провести остаток ночи в кресле, а потом попросил переселить его в другую комнату! Это крайне примечательно. Еще обращает на себя внимание тот факт, что английский коллега долго потешался над этой «боязнью привидений», но сам не осмелился спать в «haunted room»[278], а вместо этого под надуманным предлогом предпочел спать в саду, когда выполнял свое обещание, причем под дождем; он, напомним, заверил, что даст профессору «fair chance»[279], а затем опишет все «подробно и честно». То есть на сознательном уровне профессор Юнг был для него «fool»[280], но подсознательно он, видимо, верил в призраков, и этот страх победил!

Данный случай, пожалуй, поистине ужасен, если учесть внезапное появление женской головы на подушке, «довольно живой, не слишком большой и вполне телесной», с широко открытым правым глазом.

Предисловие к книге А. Яффе «Явления духов и предвидение. Опыт психологического описания»

782 Автор этой книги уже сделала себе имя своим ценным вкладом в литературу по аналитической психологии. Здесь же она передает странные истории, настолько раздражающие людей суеверных, что все другие пересказывают их тайно. На дневной свет эти истории удалось извлечь благодаря вопроснику, составленному газетой «Швейцаришер беобахтер», которая теперь может хвастаться, что оказала немалую услугу обществу. Весь обильный материал поступал сначала на мой адрес. Увы, возраст и постоянная необходимость заниматься другими делами не позволяли мне обременять себя дальнейшей работой, так что задача по разбору материала и составлению психологической оценки выпала моей коллеге, которая очень достойно с нею справилась. Она проявила столько психологического такта, понимания и проницательности в своей трактовке родственной темы – в истолковании сочинения Э. Т. А. Гофмана «Золотой горшок»[281], – что я ни разу не усомнился в правильности сделанного выбора.

783 Как ни удивительно, проблематика волшебных сказок в том виде, в каком они рассказываются ныне – не имеет значения, затронуло их просвещение или нет, – никогда ранее не рассматривалась с психологической точки зрения. Естественно, мы не берем в расчет мифологию, хотя принято думать, будто мифология – это, по сути, древняя история, что в наши дни ничего подобного уже не происходит. В качестве психического явления современности она воспринимается как этакое охотничье угодье для экономики. Тем не менее постоянно поступают сообщения о призраках, о предупреждающих видениях и прочих странных происшествиях, а количество людей, с которыми что-то однажды «произошло», поразительно велико. Более того, несмотря на неодобрительное молчание «просвещенных» кругов, от широкой публики не укрылось появление некоторое время назад вполне серьезной науки, именуемой парапсихологией. Этот факт, возможно, способствовал привлечению внимания к упомянутому вопроснику.

784 Среди множества результатов опроса наиболее примечательным видится тот факт, что у швейцарцев, которых обыкновенно мнят флегматичными, лишенными воображения рационалистами и материалистами, в ходу столько же историй о привидениях, сколько их бытует, скажем, в Англии или Ирландии. Насколько мне известно по собственному опыту и из сочинений других исследователей, магия в том виде, в котором ее практиковали в Средние века, восходящая к гораздо более отдаленным временам, никоим образом не вымерла сегодня; она по-прежнему живет и здравствует, столь же безудержно, как и столетия назад. Однако об этом предпочитают умалчивать. Магические события «просто случаются», интеллектуалы ничего о них не знают, поскольку не знают ни самих себя, ни окружающих. А в повседневном мире продолжается – о чем мы даже не догадываемся – извечная жизнь, там непрерывно происходит все то, что с незапамятных времен сопровождало человека на жизненном пути: наблюдаются предчувствия и предвидение, проявляет себя второе зрение, встречаются привидения и призраки, мертвые возвращаются, творятся волшба, колдовство, магические заклинания и так далее.

785 Вполне естественно, что наш научный век хочет знать, насколько все перечисленное «истинно», однако он не принимает во внимание природу любого доказательства подобного и способы его получения. Ведь тогда пришлось бы взглянуть на рассматриваемые события прямо и здраво, но взамен принято считать, что наиболее захватывающие истории при анализе их достоверности попросту рассыпаются, как песок, а о том, что остается, «не стоит и говорить». Никому не приходит на ум задать основополагающий вопрос: по какой, собственно, причине древние истории переживаются и воспроизводятся снова и снова, ничуть не утрачивая при этом своего значения? Почему они возвращаются в сиянии, так сказать, юношеской жизненной силы, обновляемой и свежей, как «в первый день творения»?

786 Автор поставила перед собой задачу принять сказки именно такими, каковы они есть, то есть как психические факты, а не отвергать их из-за того, что они якобы не вписываются в привычный миропорядок. В этом случае вполне логично вынести за скобки вопрос об истинности сказок, как уже давно поступили в мифологии, и попытаться вместо этого изучить сугубо психологические факторы – кому именно являются призраки, в каких психических состояниях, что обозначает призрак содержательно, то есть как символ?

787 Автор владеет искусством предъявлять историю в ее первозданном виде, со всеми сверхъестественными подробностями, столь оскорбительными для рационалиста. Тем самым сохраняется атмосфера сумеречности (Zwielicht), насущно необходимая для этих историй. Неотъемлемым элементом любого «ночного», нуминозного[282] переживания выступает помрачение сознания, ощущение того, что человек находится во власти некоей превосходящей его силы, невозможность критики и паралич воли. Под воздействием этого переживания разум словно испаряется, и спонтанно берет верх сторонняя власть; это поистине удивительное чувство, и человек поневоле накапливает подобный опыт, как тайное сокровище, невзирая на все возражения разума. В том и заключается непостижимая цель такого переживания – заставить нас ощутить непреодолимое