Символическая жизнь. Том 1. Тавистокские лекции - Карл Густав Юнг

горе Элгон в Восточной Африке; большинство этих дикарей никогда прежде не видели белого человека. Как-то в разговоре я неосторожно произнес слово «selelteni», которое можно перевести как «призраки». Внезапно воцарилась гробовая тишина. Мужчины отводили взгляды, смотрели куда угодно, только не на меня, а некоторые и вовсе поднялись и ушли. Мой сомалийский проводник потолковал о чем-то с вождем, а потом прошептал мне на ухо: «Зачем ты это сказал? Теперь придется закончить беседу». Это событие научило меня ни в коем случае не упоминать о призраках вслух. Тот же первобытный страх перед призраками сидит у нас внутри, но он бессознателен. Рационализм и суеверия дополняют друг друга. Существует психологическое правило: чем ярче свет, тем чернее тень; иными словами, чем более рационалистичен наш сознательный разум, тем живее становится призрачный мир бессознательного. Ведь очевидно, что рациональность – это в значительной мере апотропейная по своей сути защита от суеверий, вездесущих и неизбежных. Демонический мир первобытных людей отстоит от нас всего на несколько поколений, а то, что происходило и продолжает происходить в диктаторских государствах, показывает, насколько ужасающе он близок. Приходится постоянно напоминать себе, что последнюю ведьму в Европе сожгли в год рождения моего дедушки.

760 Широко распространенное предубеждение против фактических сообщений, обсуждаемых в этой книге, обнажает едва ли не все симптомы первобытного страха перед призраками. Даже образованные люди, которые, казалось бы, сведущи в этом отношении, нередко выдвигают откровенно бессмысленные доводы, громоздят нелепые оправдания и отвергают свидетельства собственного зрения. Они вписывают свои имена в списки участников спиритических сеансов, а затем – как бывало не раз – отзывают подписи, потому что видели и тем подтверждали нечто невозможное (как будто кто-то знает наверняка, что возможно, а что – нет!).

761 Истории о призраках и спиритуалистические явления практически никогда ничего не доказывают. Они не предлагают доказательств бессмертия души, каковое по понятным причинам недоказуемо. Зато они представляют неоспоримый интерес для психолога с нескольких точек зрения. Они сообщают о том, что неведомо обычному человеку, например об экстериоризации бессознательных процессов, о содержаниях этих процессов, о возможных источниках парапсихологических явлений. Они имеют особое значение для изучения места бессознательного в психике и для объяснения феномена синхронистичности, указывающего на относительность пространства и времени, а заодно и материи. Да, при помощи статистического метода возможно доказать подлинность таких событий, что подтвердили Райн[277] и другие исследователи. Но индивидуальная природа более сложных явлений подобного рода запрещает использование статистического метода, так как он накладывается на явление синхронистичности и по необходимости его разрушает (статистик обязан не принимать его во внимание как случайность). Следовательно, мы всецело зависим от наблюдаемых и удовлетворительно описанных отдельных случаев, а психологу предназначено лишь тепло приветствовать новые объективные отчеты.

762 Автору удалось собрать в своей книге внушительную коллекцию фактического материала. От других сочинений такого рода книга отличается тщательной и подробной сопроводительной документацией, благодаря чему читатель получает полное представление о ситуации, чего зачастую заметно недостает в других отчетах. Несмотря на то, что призраки обладают некоторыми универсальными чертами, являются они в индивидуальной форме, а условия их появления бесконечно разнообразны и особенно важны для исследователя. Данный сборник изобилует сведениями, столь необходимыми науке.

763 Обсуждаемый в книге вопрос является немаловажным для будущего. Наука едва-едва заинтересовалась всерьез человеческой психикой как таковой и бессознательным в частности. Широкая область психических явлений также охватывает парапсихологию, которая открывает нашему взору поистине неизведанный простор. Человечеству давно пора осознать природу психики, ибо становится все более и более очевидным, что величайшая опасность, угрожающая человеку, исходит от его собственной психики и, следовательно, от той части эмпирического мира, о которой мы меньше всего знаем. Психология нуждается в колоссальном расширении своего предмета. Данная книга – важная веха на долгом пути к познанию психической природы человека.

К. Г. Юнг,

апрель 1950 г.

Сообщение профессора К. Г. Юнга из Цюриха

764 Летом 1920 года я отправился в Лондон читать лекции по приглашению доктора Х. Мой коллега сообщил, что в преддверии моего приезда нашел подходящее место для летнего отдыха. По его словам, это было непросто, поскольку почти все дома были уже либо сданы, либо слишком дороги, либо слишком плохи, так что он фактически утратил надежду. Но все же, по счастливой случайности, ему встретился очаровательный коттедж, который вполне нам подходил, причем по смехотворно низкой цене. Коротко говоря, нам достался красивый и старый фермерский дом в Букингемшире, и мы увидели его собственными глазами, когда приехали туда под конец нашей первой рабочей недели, в пятницу вечером. Доктор X. нанял кухаркой местную девушку из соседней деревни, а ее подруга вызвалась добровольно помогать по хозяйству и приходила после обеда. Дом был просторный, двухэтажный, две его половины сходились под прямым углом. Мы заняли одно крыло, этого было для нас достаточно. На первом этаже располагались оранжерея с дверью сад, кухня, столовая и гостиная. Лестница из оранжереи вела на верхний этаж, к коридору и большой спальне, занимавшей всю переднюю часть крыла. Эта спальня досталась мне, окна ее выходили на восток и запад, у северной стены имелся камин. Слева от двери стояла кровать, напротив камина возвышался большой старинный комод, а справа помещались шкаф и стол. Иной обстановки, не считая нескольких стульев, не было. Коридор тянулся дальше, там были спальни, которые занимали доктор Х. и навещавшие нас гости.

765 Первую ночь, утомленный тяжкими трудами на неделе, я спал крепко. Следующий день прошел в прогулках и беседах. Вечером, ощущая некоторую усталость, я пошел спать около одиннадцати, но сумел разве что задремать – в действительности я впал в некое оцепенение; чувствовать, что не можешь пошевелиться, было неприятно. Еще мне показалось, что воздух сделался спертым, по комнате разлился непонятный противный запах. Я подумал, что забыл открыть окно, а потом отчасти преодолел оцепенение и сумел зажечь свечу; выяснилось, что оба окна открыты, и дует ночной ветерок, наполняя помещение цветочными ароматами лета. От неприятного запаха не осталось и следа. В этом полусонном странном состоянии я пролежал до той поры, пока за восточным окном не посерело. Лишь тогда оцепенение исчезло, как по волшебству, и я погрузился в глубокий сон, от которого очнулся только к девяти часам утра.

766 В воскресенье вечером я мимоходом упомянул доктору Х., что прошлой ночью спал очень плохо. Он посоветовал выпить перед сном бутылку пива, что я и сделал. Но, стоило мне лечь, повторилось то же самое: накатила невнятная дремота. Оба окна были открыты, и поначалу дышалось