Путь Шаолиня. Как древние знания помогают нам обрести внутреннюю силу - Хен И Ши

Шло время, и тренировки, которые по началу проходили два-три раза в неделю, стали ежедневными. После школьных занятий я делал домашнее задание, шел на тренировку, затем домой на ужин и после снова возвращался на тренировку. Меня считали тихим ребенком, сегодня бы сказали – интровертом. Вместо того, чтобы играть на улице, я предпочел погрузиться в то, что давало мне возможность творить. В свободное от тренировок время я создавал модели и занимался другими видами деятельности, которые позволяли мне почувствовать себя инженером и конструктором. И по сей день я не устаю поражаться тому, как из множества беспорядочных деталей с помощью концентрации, усилий и точности можно создавать вещи, которые представляют собой настоящие произведение искусства. Сначала ко мне пришло понимание, в чем заключается профессия инженера. Затем я начал совершенствовать свои навыки, и все это в результате переросло в мои юношеские увлечения, такие как проектирование, починка велосипедов, мотоциклов и деталей транспортных средств. В тот период у меня и возникло желание стать инженером или конструктором.

Но и в моем детстве случались плохие события. Я расскажу вам об одном из них, которое до сих пор оказывает на меня сильное влияние.

В подростковом возрасте я присоединялся то к одной, то к другой компании. Статус в них зависел от обладания какими-нибудь завидными вещами. Так я в первый и последний раз совершил кражу. Я решил украсть ролики, с одной стороны, потому что мне хотелось, чтобы они у меня были, а с другой, чтобы добиться уважения остальных членов моей компании. Идея созрела – и дело было сделано. Но в результате меня поймали. Спасаясь от преследования, я оказался в тупике, что было справедливым возмездием.

Меня не столько страшили удары, полученные от отца, сколько его разочарование во мне, потому что своими действиями я поставил под угрозу гармонию в нашей семье. Мне повезло, что еще в детстве я научился понимать, что каждое действие влечет за собой последствия. И это было не только наказание отца, но и нарушившие спокойное течение нашей жизни волны, которые я спровоцировал этим действием и которые отразились на моей карме. Тогда я был очень благодарен за то, что эти волны не дошли до моего учителя кунг-фу.

Великий мастер Чан Кван Чунь, под руководством которого я четырнадцать лет изучал шаолиньское кунг-фу, много занимался со мной, и я учился охотно и быстро. Конечно, прежде всего для меня были важны физические способности, и, как и в случае с моделированием, я стремился точно применять технику. Так в мою жизнь пришли первые проблемы. Я мог победить любого ребенка на уроках кунг-фу, которые были для меня искусством, а для немецких детей – обычным занятием. Только много лет спустя я узнал, что родители этих детей настаивали на том, чтобы меня выгнали из школы Шаолинь. И, поскольку основным доходом школы боевых искусств были членские взносы, совету директоров пришлось хорошенько подумать над этим. Но, как говорят в Шаолине: «Среди тысяч учеников ты найдешь только одного настоящего бойца». И мои учителя были уверены, что этим бойцом могу стать я.

Посовещавшись с членами правления Ассоциации боевых искусств, великий мастер Чан Кван Чунь решил позволить мне тренироваться в группе для взрослых. Таким образом, остальные дети теперь были в безопасности, их родители спокойны, и я смог остаться в школе. Между тем, в первый же час партнерской тренировки я смог одолеть и взрослого: мне нравилось выполнение техники, а он недооценил одиннадцатилетнего ребенка. Итак, пришло время мне научиться применять конфуцианские добродетели в своих тренировках и развивать их в соответствии с традициями Шаолинь: только защищаться, не нападать и ограничивать защиту до самого необходимого.

В последующие годы мой мастер обучал меня шаолиньскому цигун. Идея цигун заключается в том, чтобы научиться сознательно управлять своей силой, энергией ци, извлекать ее из связи с Землей и космосом, настолько сильную и интенсивную, какую не может дать мышечная сила. Но в первые годы энергия ци мне никак не давалась, и полностью отсутствовала мотивация к самостоятельной практике цигун. Конечно, были моменты, когда я предпочел бы пойти на футбол или плавание, но мой отец никогда не оставлял мне выбора, и я не мог отказаться или заниматься вполсилы тем, к чему я был приобщен в столь юном возрасте. Поэтому я продолжал тренироваться и спустя четырнадцать лет, когда мне исполнилось восемнадцать, я получил первую степень мастера шаолиньского кунг-фу, первый дан, что означает «черный пояс», где черный цвет символизирует авторитет, знания и опыт мастера.

Таким образом, мое детство и юность были связаны в основном со школой и тренировками. Отдушиной для меня стало конструирование и инженерное мастерство, которым я мог посвящать редкие свободные минуты.

Великий мастер Чан Кван Чунь стал для меня вторым отцом. В то время, будучи директором Школы боевых искусств шаолиньского направления, он взял на себя задачу познакомить меня с буддизмом и значительно расширить мой горизонт с помощью многочисленных бесед со мной.

Однако, родители ждали от меня другого: я должен был стать юристом, врачом или инженером, то есть получить профессию, которая принесла бы мне признание и финансовую стабильность. С другой стороны, мои учителя советовали делать то, что доставляет мне удовольствие. Я должен был хорошо понимать, ради чего встаю каждое утро и как я хочу прожить свою жизнь.

В 2001 году сбылась моя давняя мечта: после приезда первой официальной делегации из пяти шаолиньских монахов главного храма в Суншане началось сотрудничество нашей школы Шаолинь с храмом Шаолинь в Германии, которым тогда руководил по поручению достопочтенного настоятеля Ши Юн Синя мастер Ши Хэн Цзун. Возможность учиться у пяти мастеров Шаолинь разожгла во мне желание еще глубже погрузиться в это искусство. В детстве я изучал кунг-фу, наблюдая, подражая и слушая учителей. Потом я начал преподавать сам. Но с пятью мастерами Шаолинь я снова стал учеником и в последующие годы взял на себя роль наблюдателя и слушателя. Мое обучение изменилось: теперь я впитывал знания не только благодаря прямым наставлениям мастеров Шаолинь, но и через созерцание и размышление о вещах, которые не были разъяснены или показаны и не были очевидными.

Я следовал указаниям своих учителей в общественных и личных сферах жизни и искал смысл главного изречения Шаолинь:

Шаолинь – это Чань,

Шаолинь – это не Цюань.

Чань значит «медитация», а в этом