Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

давать ему четкого определения, потому что это помогает обойти огромное количество вопросов, которые тут же вызвали бы массу проблем, если бы были ясно поняты. Мы считаем, что здоровье есть отсутствие болезней или расстройств, и ограничиваемся этим мнением – как будто два последних понятия не соединяют в себе средневековую философию нравственности и описание, полученное опытным путем. Скрытая теория о том, что отсутствие (или максимально допустимое присутствие) тревоги возможно и даже желательно, делает усиление этого состояния чем-то нездоровым. То же самое можно сказать о депрессии, шизофрении, расстройствах личности и т. д. Далеко за ними маячит скрытый (то есть бессознательный) идеал, с которым, увы, непременно сравниваются так называемые патологические состояния. Мы не знаем, как прийти к этой высшей цели, ни в теории, ни на практике (то есть не вызывая крупных разногласий). Однако мы твердо уверены: чтобы начать необходимое лечение (и оправдать его), следует сформулировать понятие неидеального. Рано или поздно людям придется смириться с тем, что на самом деле они пытаются создать совершенного человека и четко определить, что это означает. В самом деле, как может достигнутый идеал не иметь никакого отношения к тому, что с таким трудом создавалось в течение многих столетий? Нечто похожее произошло в алхимии, по крайней мере на Западе: с наступлением эпохи христианства философский камень стал все больше отождествляться с Христом. Нет причин предполагать, что для самих алхимиков это не стало сюрпризом. Мы сейчас переживаем не менее сильное потрясение.

Чтобы сделать природу совершенной, необходимо выработать правильное отношение к ней – проводить ритуалы духовного совершенствования и стать таким же чистым, как желанный объект. Деятель был примером для природы, и в большом, и в малом. В амбициозном стремлении искупить падший материальный мир сам алхимик должен был возвеличиться. Таким образом, алхимические труды можно отчасти рассматривать как длительное рассуждение о природе идеального человека.

Эпизодическое представление в средневековом христианском мире

Наука основывается на аксиоматическом предположении, что следует обращать пристальное внимание на анализ материального или коллективно воспринимаемого чувственного мира и его преобразование. Это убеждение, впервые проявившееся в (алхимическом) воображении, давно стало частью современной мысли и ее первичным допущением, так что трудно представить себе, каким замечательным достижением было его формирование. Потребовались тысячи лет культурного развития, чтобы сформулировать два заключения: (1) существует эмпирическая реальность (независимо от побудительной значимости вещей) и (2) ее следует систематически изучать (эти идеи первоначально возникали только в развитых обществах Востока и Запада). Алхимики первыми рискнули сделать подобные выводы, но они все еще изучали материю, не основываясь на восприятии с помощью органов чувств. Юнг пишет:

… концепции «психики» в том виде, в каком мы ее понимаем сегодня, в Средние века не существовало, и даже современному образованному человеку трудно понять, что такое «реальность психе». Так что нет ничего удивительного в том, что средневековому человеку было несравненно труднее представить себе что-то, существующее между esse in re [вещественным существованием] и esse in intellectu solo [интеллектуальным существованием]. Выход был в «метафизике». Поэтому алхимик был вынужден формулировать свои якобы химические факты и метафизически[607].

Отсутствие научной методологии – невозможность провести официальный сравнительный анализ поведенческого опыта и обобщить его – обусловливало смешение чисто опытного и субъективного, эмоционального, мифологического аспектов знания. Научная методология в первую очередь призвана отделить эмпирические факты от предположений, вызванных побуждениями. В ее отсутствие эти две области неизбежно переплетаются:

[Алхимики]… считали, что изучают неизвестный феномен материи – просто наблюдали за тем, что получится, и давали интерпретацию результатам опыта, не руководствуясь при этом конкретным планом. Когда появлялся комок какого-то странного вещества, они, не зная, что это такое, строили различные гипотезы, которые, разумеется, служили бессознательными проекциями. При этом у них отсутствовала определенная концепция или традиция. Можно утверждать, что проекции осуществлялись в алхимии в высшей степени наивно, при полном отсутствии корректировки и программы.

Представьте себе положение, в котором находился древний алхимик. Человек строил в какой-нибудь деревушке уединенную хижину и изготовлял в ней вещества, вызывающие взрыв. Вполне естественно, что все называли его колдуном. В один прекрасный день к нему приходил некий человек и говорил, что нашел странный кусок металла. Его интересовало, не купит ли алхимик у него этот кусок. Алхимик не знал стоимости металла и платил ему наугад. Затем он помещал этот кусок металла в печь и смешивал с серой или с другим веществом, чтобы посмотреть, что может произойти. Если металл оказывался свинцом и пары его вызывали серьезное отравление, он приходил к заключению, что при соприкосновении с этим веществом оно вызывает у человека недомогание, а возможно, и смерть. На этом основании он утверждал, что в свинце заключен демон. Впоследствии, выписывая рецепты, он прибавлял в примечании: «Остерегайтесь свинца, ибо в нем таится демон, способный вызывать у людей смерть и безумие». Для людей того времени такое объяснение представлялось вполне очевидным и разумным. Поэтому свинец служил прекрасным предметом для проекции деструктивных факторов. Кислоты, способные вызывать коррозию и растворять вещества, также опасны, в то же время они имеют чрезвычайно важное значение для химических операций. Если вы намереваетесь какому-либо веществу придать жидкую форму, вы можете использовать для этой цели кислотные растворы. Проекция в данном случае состоит в том, что кислота является опасным веществом, способным растворять другие вещества и в то же время позволяющим их обрабатывать. Она служит средством трансформации: вы очищаете металл и с помощью некоторых жидкостей делаете его доступным для превращения. Если рассматривать алхимию с точки зрения современной химии, можно сказать, что алхимики создали труды, не имеющие отношения к естественной науке и содержащие значительное количество проекции.

Таким образом, можно заключить, что алхимия содержит обширные сведения, полученные из сферы бессознательного, тогда как сознательная психика вела алхимический поиск, не придерживаясь определенной программы[608].

Алхимия процветала почти две тысячи лет и исчезла только в конце XVIII столетия. Она развивалась (по крайней мере, в Средние века) как движение, компенсирующее абсолютизм христианства с его утверждениями о конечности реальности и ценности духа, которое считало уже известным все, что стоит знать, и называло материальный мир греховным.

Для средневекового ума тело, то есть чувственный, физический мир, материя, являлись безнравственными, испорченными и находились во власти демонических, неизвестных сил. История о том, как змей и Ева сговорились о низвержении человечества на грешную землю, рассказанная в книге Бытия, отчасти обеспечила мифологическую основу для таких представлений. Привлекательность материального мира (стремление к чувственным удовольствиям и преходящему, а не духовному богатству)