Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

не имеет о чем-то абсолютно никакого понятия, у него появляется возможность узнать нечто новое. Однако когда объект помещен в систему классификации (в рамках конкретной парадигмы), его изначальная способность побуждать к действию ограниченна – полностью, когда вещь считается совершенно неважной, или частично, когда ее можно как-то использовать. Когда рушится система классификации (вследствие преобразования окружающей среды, природной или социальной, или из-за появления чего-то совершенно неожиданного – информации, угрожающей парадигме), явления, ранее имевшие совсем небольшую мотивационную значимость, восстанавливают свой первоначальный статус. Это означает, что объекты опыта обновляются и снова вызывают сильные эмоции. С алхимической точки зрения это смерть Короля – ранее господствовавшей системы порядка – и повторное появление Королевы, Великой Матери – источника угрозы и обещания, жизненно важного для обновления. Погружение Короля в Королеву (их половой акт – мотив инцеста) символизирует возврат мира в состояние докосмогонического хаоса до сотворения всего сущего – в состояние первичной материи, или первовещества. Также начинается борьба противоположностей и возрождаются полярные субстанции, которые оставались в гармонии, когда царствовал порядок. Воссоединение (творческий или сексуальный союз) Короля и Королевы рождает возможность появления чего-то нового, например Божественного Сына, который скоро снова станет Королем. Его фигура имеет множество воплощений – это молодой правитель или даже философский камень. На рисунке 63 схематично представлен гораздо более сложный процесс осмысления, который объясняет богатое символическое наследие алхимии.

Рис. 63. Алхимическое действо как революционная история

Prima Materia – первичная материя

Он проявляет себя в низшей форме. Из него истекает наша вечная вода[615].

Prima materia (круглый хаос или алхимический уроборос) – это неизвестное как материя и одновременно как воздействие на воображение и поведение (понятия, неразделимые в донаучных представлениях). Это Бог как субстанция и действие субстанции, докосмогоническое яйцо, дракон хаоса, вечный источник, из которого возникают дух, знание, материя и мир. Она представляет собой неизвестное, которое порождает новые явления в процессе исследования, и служит источником знаний, которые постигает исследователь. Поэтому алхимики определяли первичную материю наполовину как химическое, наполовину как мифологическое явление. Для одних это была ртуть, для других – руда, железо, золото, свинец, соль, сера, уксус, вода, воздух, огонь, земля, кровь, живая вода, камень, яд, дух, облако, роса, небо, тень, море, мать, луна, змея… Юнг пишет:

Автономия и вечность prima materia в понимании Парацельса [например] делает ее равной Божеству, соответствуя dea mater [богине-матери]… Например, следующий текст можно приложить к prima materia: «и Которого происхождение из начала, от дней вечных» (Мих. 5:2) и «прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин. 8:58). Этим предлагается показать, что камень не имеет начала и имеет свое [первичное существование] вечности, что у него нет конца и он будет существовать вечно…

И таким образом, продолжает автор, камень и материал, из которого он сделан, имеет тысячу имен и потому называется «волшебным», все эти имена могут быть в высшей степени приложены к Богу, и на этом основании автор поступает так же. Христианин едва ли поверит своим ушам, но это заключение только повторяет то, что уже было ясно сказано: «To, из чего возникают вещи, – это невидимый и недвижимый Бог»[616].

Алхимики рассматривали первичную материю как нечто еще не искупленное, низменное, ее недостатки считались нравственным изъяном. Предположения о природе испорченной материи неизбежно превратились в рассуждения о моральной проблеме несовершенства и материального разложения. Алхимик не владел эмпирическими методами исследования. Он мыслил аналогически и символически – фантазировал или воображал, что порочная prima materia разделяет характеристики других нечистых, несовершенных творений, в том числе человека, зараженного первородным грехом и страдающего от своих собственных прегрешений.

Современные люди практически не способны осознать степень нравственности вселенной наших предков. Каждый аспект этого архаичного мира претерпевал разложение и стремился к совершенству. Руда хотела стать чистым металлом, а чистый металл – золотом. Все кузнецы, горняки – и алхимики – исполняли роль акушеров, помогая Земле рождать «совершенные» вещества, которые она, очевидно, желала произвести на свет. Элиаде так описывает восприятие древнего металлурга:

Минералы разделяют святость матери-земли. Мы очень рано столкнулись с представлением о том, что руды «растут» в ее чреве подобно эмбрионам. Таким образом, добыча металлов приобретает характер акушерства. Рудокоп и металлург вмешиваются в развитие подземной эмбриологии: они ускоряют темп роста руд и помогают природе быстрее рожать. Одним словом, человек, овладевший различными техническими навыками, постепенно занимает место времени и работает вместо него.

Сотрудничать с природой, повышать ее производительность, изобретать новые способы обращения с материей – вот, на наш взгляд, один из ключевых постулатов алхимической идеологии. Мы, конечно, не утверждаем, что существует неразрывная связь между внутренним миром алхимика и горняка, кузнеца или металлурга (хотя действительно, обряды посвящения и мистерии китайских кузнецов составляют неотъемлемую часть традиций, унаследованных позже даосизмом и восточной алхимией). Плавильщика, кузнеца и алхимика объединяет то, что все трое придают материи магические свойства и относятся к ней набожно. Секрет их деятельности передается через обряды посвящения в ремесло. Все трое работают над материей, которую считают одновременно живой и священной. В своих трудах они стараются ее преобразовать, усовершенствовать и добиться трансмутации[617].

Алхимик считал, что первичная материя томится в плену несовершенства, как и сам человек, попавший в ловушку порока и тленности – своей греховной, демонической, физической природы. Поэтому превращение prima materia в золото или философский камень означало нравственное, духовное возрождение. Алхимики искали способ победить несовершенство. Они составляли фантастические рассуждения о спасении испорченной материи, что с современной точки зрения кажется абсурдным. Однако исследование физического мира было фактически проклято Церковью (на то были свои причины), и этот пробел в познании нужно было обязательно восстановить. Поиски утраченной ценности привели алхимиков к глубоким размышлениям о природе разложения, или конечности существования, а затем к теориям о перерождении и спасении. Они самоотверженно пытались найти решение этой проблемы. Их старания пробудили фантазии, связанные с архетипом пути, который всегда возникает сам по себе, когда люди осознают ограниченность своих возможностей и вступают в контакт с неизвестным. Хотя алхимики объединили внутренний мир и объективную реальность, такое слияние имело смысл. Изучая искупительные преобразования материи, адепты алхимии спасали себя, потому что исследование высвобождает информацию, которую можно использовать для построения личности, и (в более глубоком смысле) потому что добровольное исследование за пределами области, разрешенной традицией, отождествляет человека с творческим героем.

Первая алхимическая трансформация приняла форму распада: химического растворения или разложения твердой первичной материи – ее патриархального воплощения в