Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

Королева хаоса

Среда, в которой растворяется первичная материя – Король, – или земля, в которую он возвращается, в алхимической процедуре образно представлена символами, характерными для матриархальной системы. Prima materia разлагается в соленой воде, слезах или крови, как старый Король погружается в матриархальную систему – тонет в (ранее ограниченной) чувственности, эмоциях и воображении, которые угрожают практическому знанию, одерживают над ним верх и одновременно являются чревом, из которого оно рождается. Матриархальная система – это внутрипсихический образ Королевы, Великой и Ужасной Матери, которая есть море, жаба, рыба или дракон, львица, земля, глубина, крест, смерть и материя:

…это: луна, мать всех вещей, сосуд, вместилище противоположностей, богиня с тысячью именами, старуха и блудница, мудрая Mater Alchimia [Матерь Алхимия, делящаяся своей мудростью с другими, хранительница эликсира жизни, мать Спасителя и filius Macrocosmi – Сына Макрокосма], земля и притаившаяся в земле змея, чернота и роса, волшебная вода, соединяющая разорванные на части вещи[621].

Первичная материя как Король растворяется в первичной материи как соленой воде, или море. Она представляет собой утробу и эмоцию, как горькая соленая вода символизирует слезы и переживания (как следствие неисполненного желания). Тепло, ускоряющее химическое растворение, является эквивалентом страсти и чувственности – внутренних качеств, находящихся за гранью рационального мышления. Погружение Короля в матриархальную систему тематически воссоздает героический/жертвенный мотив кровосмешения, творческого (сексуального) воссоединения с матерью. Оно проявляется прежде всего как душевный хаос, депрессия и тревога и только потом как возрождение. Король – это Сын Божий в прежнем воплощении, которое со временем устаревает. Древний ритуал цареубийства основан на вере в то, что магическая сила правителя, его способность вдохновлять подданных и обновлять землю, с возрастом угасает. Подчинение (внутрипсихической и/или социальной) тирании неизбежно способствует застою, упадничеству и разрушению. Тем не менее вызов, брошенный господствующему духу времени, означает удаление знания из контекста, в котором оно имеет значение, и последующее возвращение того, что условно известно, в область ужасного и многообещающего неизвестного:

Для того чтобы войти в Царство Божие, царь должен трансформировать себя в теле своей матери в prima materia и вернуться в темное первоначальной состояние, которое алхимики называли «хаосом». В этой massa confusa элементы находятся в конфликте друг с другом; все связи разорваны. Распад – это предварительное условие искупления. Участник мистерии должен был пережить фигуральную смерть, чтобы достичь трансформации[622].

Матриархальная область неизвестного, которую Юнг образно представлял как аниму, служит источником нового знания и символом мудрости. Это колыбель возрождающего откровения, которое, однако, неизбежно угрожает стабильности уже имеющегося знания и высвобождает ранее сдерживаемые эмоции (из-за разрушения предсказуемости и определенности). Юнг пишет:

Анима становится творческой, когда старый царь обновляет себя в ней. С психологической точки зрения царь прежде всего обозначает Солнце, которое мы толкуем как сознание. Но гораздо более важно то, что он представляет доминанту сознания, типа общепринятого принципа, или коллективного убеждения, или традиционной точки зрения. Эти системы и господствующие идеи «стареют», потому невольно приводят к «метаморфозе богов»… Она редко принимает форму ярко выраженного коллективного феномена. Как правило, метаморфоза принимает форму изменений в индивиде, который при определенных условиях может повлиять на общество, «когда время придет». Для индивида это значит только то, что господствующая идея нуждается в обновлении и изменении, чтобы соответствовать изменившимся внешним или внутренним условиям[623].

Первоначальное состояние болезни Короля – это определенная конечность практического знания, считающегося абсолютным. Поскольку неизвестное всегда выходит за пределы известного, о природе существования ничего невозможно утверждать окончательно. Поэтому стремление ограничить знание тем, что известно в настоящее время, неизбежно окончится духовным и общественным застоем. К сожалению, попытки преодолеть стагнацию в первую очередь приведут эмоции, побуждения и помыслы в состояние хаоса. Растворение патриархального в матриархальном, даже при добровольном стремлении к идеалу, приводит к душевному смятению, которое в алхимии символизирует ложе больного Короля, беременность Королевы или нечто похожее. Хаос, порожденный решением соприкоснуться с неизвестным, сопровождается появлением в воображении ярких субъективных образов, воплощающих и олицетворяющих противоборствующие неуправляемые силы. Это в точности равносильно внутреннему возвращению к политеизму, когда боги, которые правят человечеством, воюют между собой и не подчиняются высшей власти. Алхимики описывали эту стадию своего действа как нигредо, или черноту, – состояние, которое мы ассоциируем с депрессией, помутнением сознания, неуверенностью, импульсивностью и тревогой.

Тьма опускается, когда побудительная значимость событий и процессов, ранее сдерживаемая приверженностью основным парадигматически структурированным скрытым и явным убеждениям, снова становится чем-то неопределенным. Распад прежних верований позволил алхимикам активно создавать в воображении образы основных душевных качеств. Элементы индивидуальной, патриархальной и матриархальной систем соперничают друг с другом в отсутствие объединяющего принципа, забытого в погоне за неизвестным. Юнг пишет:

[Первоначальная] битва – это separatio, divisio, putrefactio, mortificatio и solutio, которые описывают изначальное хаотическое состояние конфликта…[624] Дорн представляет эту свирепую воинственную четверку в аллегорическом образе четырехрогого змея, которого дьявол после его изгнания из рая попытался «затолкать» в разум человека.

Дорн рассматривает мотив войны с нравственных позиций и тем самым приближает его к современной концепции психической диссоциации, которая, как мы знаем, лежит в основе психогенных психозов и неврозов «печи креста» и в костре, говорится в Aquarium sapientum, человек, подобно земному богу, обретает истинную черную Голову Ворона; то есть он абсолютно обезображен и осмеян миром, и это длится не только в течение сорока дней и ночей или лет, но зачастую на протяжении всей его жизни; так что в своей жизни он испытывает больше сердечной боли, чем радости спокойствия, и больше печали, чем удовольствия… Благодаря его духовной смерти его душа полностью освобождается. Нигредо явно принесло с собой деформацию и психические страдания, которые автор сравнивает с мытарствами незадачливого Иова. Незаслуженные страдания Иова, посланные ему Богом, – это страдания слуги божьего и прототип Страстей Христовых[625].

Отождествление с культурным каноном прошлого – или притворное следование ему – защищает от неизвестного и придает контекст знанию, но также способствует тирании. Все это заканчивается ложью, отрицанием отклонений и существования неизвестного. Когда такое отождествление добровольно прекращается или становится невозможным в изменившихся обстоятельствах, эмоции, сдерживаемые единством предыдущей системы классификации, могут проявиться вновь. Разложение Короля означает, что многое из того, что было осмыслено ранее, вновь становится непознанным. Это можно рассматривать как обращение вспять исторического процесса, создавшего единого бога из множества высших существ, или, с психологической точки зрения, как конфликт побуждений, желаний и сублимаций, который возникает, когда