Академия боли - Эдуард Сероусов

Они работали молча, методично проверяя содержимое шкафов. Дэниел был поражен объемом и организацией материалов. Здесь были десятки, если не сотни папок с детальными отчетами о студентах, методиках, экспериментах. Некоторые документы датировались началом прошлого века, предполагая, что странная образовательная философия Академии Блэквуд имела гораздо более долгую историю, чем он предполагал.

– Здесь, – сказал Мартин через несколько минут, указывая на шкаф с маркировкой "Специальные протоколы". – Это должно быть то, что мы ищем.

Внутри шкафа находились папки, организованные в алфавитном порядке по названиям протоколов: "Аврора", "Геркулес", "Зеркало"… и, наконец, "Лазарь".

Дэниел взял толстую черную папку с маркировкой "Протокол Лазаря" и открыл ее. Внутри находились документы, разделенные на секции: "История и развитие", "Методология", "Результаты и анализ", "Текущие субъекты".

Он начал с методологии, бегло просматривая страницы в поисках ключевой информации. То, что он читал, заставляло его кровь стыть в жилах.

"Протокол Лазаря" представлял собой комплексную программу психологической реструктуризации личности, включающую элементы гипноза, нейролингвистического программирования, сенсорной депривации, контролируемого стресса и химического воздействия. Целью было создание "идеального агента влияния" – человека, способного не только манипулировать другими на глубоком психологическом уровне, но и полностью контролировать собственные эмоциональные реакции, перестраивать свою личность в зависимости от требований задачи.

Ключевым элементом протокола было то, что они называли "смертью эго" – процесс, в ходе которого изначальная личность субъекта фактически разрушалась, чтобы на ее месте могла быть сконструирована новая, более соответствующая целям программы. Это достигалось через серию интенсивных психологических испытаний, включающих изоляцию, дезориентацию, лишение сна и "эмоциональную перегрузку".

– Боже мой, – прошептал Дэниел, читая описание техник. – Это не образование. Это промывание мозгов в чистом виде.

– И хуже, – мрачно кивнул Мартин, просматривающий другую папку. – Посмотрите на статистику отказов. Почти 30% субъектов испытывают серьезные психологические нарушения во время или после процесса. Депрессия, психозы, суицидальные тенденции, полная диссоциация личности…

Дэниел перевернул страницу и замер, увидев фотографии. Молодые люди до и после прохождения протокола. Внешне они выглядели так же, но их глаза… В них было что-то холодное, отсутствующее, как будто что-то фундаментальное было извлечено из их сущности.

Он перешел к разделу "Текущие субъекты" и, к своему ужасу, обнаружил имя Итана в списке кандидатов, утвержденных для протокола. Рядом с его именем стояла пометка "Высший приоритет" и "Одобрено А.М." – Александром Монро, как предположил Дэниел.

Дальше шел подробный психологический профиль Итана, составленный доктором Вейл. Она описывала его как "идеального кандидата" благодаря его "высокому эмпатическому потенциалу, комбинированному с недавней травмой (потеря матери), создающей оптимальные условия для глубокой реструктуризации личности".

В документе также упоминалось, что первые подготовительные этапы протокола уже начались, с акцентом на "установление доверия и принятие методологии академии". Следующим шагом должно было стать "постепенное отделение субъекта от внешних привязанностей, особенно от отца".

– Они уже начали, – сказал Дэниел, чувствуя, как растет его ярость и отчаяние. – Они уже работают над тем, чтобы отдалить его от меня.

– Посмотрите здесь, – Мартин указал на другой документ, который нашел в шкафу. – Список выпускников, прошедших через "Протокол Лазаря". Имена, даты, текущие позиции.

Дэниел взял документ и начал просматривать его. Список был длинным, охватывающим несколько десятилетий. И позиции, которые занимали эти люди, заставили его замереть от шока.

Политики высшего уровня. Руководители крупнейших корпораций. Главы международных организаций. Влиятельные журналисты и медиа-магнаты. Все они были выпускниками Академии Блэквуд, прошедшими через "Протокол Лазаря". И все они занимали позиции, позволяющие им формировать общественное мнение, влиять на принятие решений на национальном и глобальном уровнях.

– Это сеть, – прошептал Дэниел. – Глобальная сеть людей, обученных манипулировать другими на психологическом уровне. И все они связаны с Академией Блэквуд.

– И с Советом, – добавил Мартин. – Посмотрите, у каждого выпускника есть "куратор" из Совета. Человек, который направляет их карьеру, обеспечивает нужные контакты, возможности.

Дэниел посмотрел на имя куратора рядом с именем Итана. Александр Монро.

– Этот человек хочет контролировать моего сына, – сказал он, чувствуя, как растет его решимость. – Превратить его в одного из своих "агентов влияния".

– И он не остановится ни перед чем, чтобы получить то, что хочет, – мрачно подтвердил Мартин. – Монро – один из самых влиятельных членов Совета. И один из самых безжалостных.

Дэниел продолжил изучать документы, пытаясь найти что-то, что могло бы помочь ему защитить сына. Один документ особенно привлек его внимание – отчет о случаях сопротивления протоколу.

В нем описывались факторы, которые могли снизить эффективность "Протокола Лазаря" или полностью нейтрализовать его. Среди них были "сильные эмоциональные привязанности, особенно семейные", "устойчивая система ценностей, сформированная до поступления в академию" и, что самое интересное, "осведомленность о механизмах психологического воздействия".

– Вот оно, – сказал Дэниел, указывая на этот раздел. – Знание о том, как работает протокол, может помочь сопротивляться ему. Если я смогу предупредить Итана, объяснить ему механизмы воздействия…

– Если они еще не слишком далеко продвинулись в подготовительных этапах, – предупредил Мартин. – Чем дольше субъект подвергается воздействию, тем труднее ему сопротивляться, даже зная о механизмах.

Дэниел быстро просмотрел другие разделы, фотографируя на телефон наиболее важные страницы. Ему нужны были доказательства, что-то, что он мог бы показать Итану, чтобы убедить его в опасности.

– Нам пора уходить, – сказал Мартин, глядя на часы. – Мы уже здесь почти полчаса.

Дэниел сфотографировал последние страницы и вернул папки в шкаф. Они тщательно закрыли все шкафы, стараясь не оставить следов своего присутствия.

– Что вы собираетесь делать теперь, профессор? – спросил Мартин, когда они выходили из специальной секции.

– Я должен поговорить с Итаном, – ответил Дэниел. – Показать ему, что я нашел. Убедить его в опасности.

– Будьте осторожны, – предупредил Мартин. – Если они заподозрят, что вы знаете о протоколе, они могут ускорить процесс. Или найти способ полностью отстранить вас от сына.

– Я понимаю, – кивнул Дэниел. – Но я не могу просто наблюдать, как они превращают моего сына в… в то, что я видел на тех фотографиях.

Мартин кивнул.

– Я помогу, чем смогу, – сказал он. – Но моя позиция здесь не так уж прочна. Если они узнают о моем участии…

– Я понимаю, – Дэниел положил руку на плечо Мартина. – Спасибо за помощь. Я не забуду этого.

Они осторожно покинули библиотеку и разошлись в разных направлениях. Дэниел скользнул через темный кампус обратно к преподавательскому корпусу, чувствуя, как адреналин, поддерживавший его во время операции, начинает спадать, уступая место усталости и тревоге.

Но под этой усталостью росла твердая решимость. Теперь, когда он знал, что планировали для его сына, он не мог оставаться пассивным. Он должен был действовать, и действовать быстро.

Проскользнув обратно в свои