Мальчики, вы звери - Оксана Тимофеева

животных, и от всякой плоти по паре, чтоб они остались с тобою в живых; мужеского пола и женского пусть они будут. Из птиц по роду их, и из скотов по роду их, и из всех пресмыкающихся по земле по роду их, из всех по паре войдут к тебе, чтобы остались в живых»[169]. Далее следует несколько другая, обновленная инструкция: «И всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужеского пола и женского; также и из птиц небесных по семи, мужеского пола и женского, чтобы сохранить племя для всей земли»[170].

Откуда эти числа? Очевидно, что в первом случае каждой твари берут по паре, чтобы животные могли продолжить свой род. Но почему тогда чистых животных берут по семеро? Полагаю, для ветхозаветных людей такое решение было достаточно понятным и имело практический смысл. Учитывая, что употреблять в пищу и приносить в жертву можно только чистых животных, помимо одной пары, предназначенной для воспроизводства, две дополнительные пары (и, возможно, их потомство) образуют своего рода продовольственный запас. Одна же особь из каждой семерки – одинокое животное, оставшееся без пары, как бы не имеющее пола, – будет принесена в жертву Богу в качестве благодарности, когда воды потопа сойдут и корабль окажется на суше.

Представьте этих животных: со всего света – с севера, с юга, с запада, с востока – они спешат в страну Ноя; толпы животных, выстроившиеся очередями вокруг ковчега, – вероятно, они напуганы, утомлены, растеряны. Как бы то ни было, только одна пара или одна семерка каждого вида поднимется на борт спасительного судна. Какая именно? Возможно, Ной выберет самых лучших – самых здоровых или самых красивых. А может быть, их будут допускать по жребию, или просто брать наугад. Счастливчики! Все прочие – которых не посчитали и которые неисчислимы – отправляются в бездну.

Ты, конечно, думаешь, что окажешься среди тех, кто выживет. Предъявишь на входе нужные документы; сотрудник охраны последнего эвакуационного борта впустит тебя внутрь, а тем, кто был в очереди сразу за тобой, скажет: «Извините, у нас уже достаточно представителей вашего вида», – и закроет выход на посадку. Те, кому отказали, останутся на суше, которая скоро станет морем. С отплывающего корабля ты увидишь, как тонет легион: «Ибо нас много». А ночью вдруг появляются еще семеро – и пытаются пробраться на ковчег. Дверь заперта, но они стучатся в окно твоей каюты. Волки? Не совсем. Странный цвет, странные хвосты, сидят на дереве. Одним словом, бесы. В следующее мгновение они уже козлята. Ты говоришь: постойте, козлы, как и волки, – нечистые животные, их может быть только двое. Фрейд отвечает: а их и есть двое – причем это даже не козлы, а нечистые взрослые, которые занимаются сексом на глазах у своего больного малярией ребенка, – и они уже здесь, в этой комнате, в темноте твоих собственных глаз.

Но вернемся к подсчету коз, ведь это очень особенные животные. Хотя они и считаются нечистыми, их можно употреблять в пищу. По крайней мере, как мы узнаём из сказки братьев Гримм, это разрешено волкам (впрочем, волки не спрашивали разрешения). А еще козлов можно приносить в жертву. В ветхозаветной книге Левит описывается древний иудейский ритуал, который проводится раз в год, в священный праздник Йом-кипур. Первосвященник Израиля берет двух козлов, избранных жребием. Одного из них нужно заколоть, принеся в жертву Богу, а другого прогнать в пустыню. На козлов символически перекладываются все грехи, которые народ совершал в течение года. Тот, которого выгоняют в пустыню, утаскивает тяжкое бремя с собой. Его называют козлом отпущения и ассоциируют с Азазелем, демоном пустыни. Похожие ритуалы существовали и в других древних культурах. Они и сейчас существуют, только мы, как правило, не распознаём их в качестве ритуалов и не понимаем, что имеем дело со вполне определенной социальной динамикой, – люди просто объединяются против произвольно выбранных для этого индивидов или групп, на которых возлагают вину за весь свой негативный опыт. Важно, что козел отпущения, которого приносят в жертву или отправляют в изгнание, – это существо невинное: на него должно быть возложено слишком много наших грехов, а места для своих собственных не предусмотрено.

По мысли Рене Жирара, чья философская антропология основана непосредственно на анализе этого феномена, за ним скрывается универсальный механизм канализации насилия, который позволяет человеческим обществам сдерживать агрессию всех против всех и предотвращать эскалацию социальных конфликтов. Причина большинства конфликтов – миметическая структура человеческого желания, внутри которой неизбежно возникают зависть и жажда мести. Насилие порождает насилие; нас затягивает в воронку взаимной агрессии, но из нее есть простой выход: вместо того, чтобы ненавидеть друг друга, мы находим кого-то, кого договариваемся считать главным носителем всего, что считаем злом: «Всякое сообщество, охваченное насилием или каким-нибудь превосходящим его силы бедствием, добровольно бросается в слепые поиски „козла отпущения“»[171]. Всеобщее насилие таким образом перенаправляется на одного-единственного индивида, на которого мы возлагаем бремя вины и которого мы воодушевленно травим, наказываем, исключаем или уничтожаем. Поиск козлов отпущения – это бессознательный механизм, консолидирующий человеческие сообщества и позволяющий его членам безнаказанно преследовать жертв, считая такую практику морально оправданной. Жирар описывает этот механизм как своего рода антропологический инвариант, на котором основана вся система жертвоприношения, и истинную суть которого обнажает христианство.

Обратим внимание, что в христианской традиции принимающего смерть за грехи всего человечества Христа сравнивают с первым, заколотым, козлом Йом-кипура, в то время как Варавву, которого должны были распять рядом с Христом, но отпустили, – с изгнанным в пустыню козлом отпущения. В философии Жирара козел отпущения – это одна из фигур в рамках более общего понятия заместительной жертвы. Смерть Христа демонстрирует истинное лицо любого виктимблейминга: жесточайшей казни подвергают не настоящего преступника, а невиновного человека, который призывал к любви, миру и доброте. Он воплощает не дьявольское зло, но благодать Бога, который приходится ему отцом. В фигуре Христа Жирар распознаёт абсолютного козла отпущения, взявшего на себя все наши прошлые, настоящие и будущие грехи. Его смерть – это наше спасение; его распятие должно стать последним в череде жертвоприношений и остановить поиски и преследования козлов отпущения раз и навсегда, положив конец архаичной традиции жертвенного насилия. Грехи искупает не воздаяние, но прощение.

Из всех чудес, совершенных Христом при жизни, исцеление бесноватого в стране Гадаринской подходит ближе всего к этому же посылу: нужно положить конец нескончаемо длящемуся насилию. Жирар пишет, что одержимый – «узник собственного безумия», но в каком-то смысле он свободнее других: он живет за пределами города, в пустыне, и может ходить обнаженным.