Путь к блаженству - Патриция Гарфилд

своему истоку, к внутренней наполненности. Конкретные боги для меня давно умерли, но влечение к ним, оказывается, было живо. Казалось, мои сны готовят меня к чему-то особенному, к внутреннему потрясению — пусть не религиозного, но, во всяком случае, духовного порядка.

Я все еще находилась в процессе метаморфозы, и бабочка оставалась наилучшим ее символом. Эта тема достигла кульминации в приснившемся мне недавно сне о прохождении инициации. Он был не полностью, но почти осознанным, к тому же очень ярким. После множества обычных для сна событий следовал настолько впечатляющий финал, что я привожу его описание целиком:

…Я сражалась на шпагах с какими-то людьми, причем фехтовала, паря в воздухе. Дело кончается тем, что я спасаюсь бегством, протискиваясь сквозь узкое отверстие в крыше. Мой преследователь не может или не хочет продолжать погоню. Здесь, на другой стороне, все меняется. Я оказываюсь на чердаке или в мансарде с низким потолком. Я сразу же понимаю, что должна пройти посвящение. Справа от меня сидит гуру, занятый какими-то приготовлениями. Рядом — его помощники. Я замечаю, среди прочего, бабочку, сделанную из бирюзы и золотой филиграни, очень красивую. В какой-то момент я слышу голос, который произносит: «Бог — это бабочка».

Я иду в следующую комнату за необходимыми мне материалами, так как отлично знаю, что должна создать собственную бабочку. Там есть цветные мелки красивых пастельных оттенков. Я выбираю несколько, по одному каждого цвета — бледно-желтый, нежно-голубой, ярко-розовый, бледно-лиловый и другие. Я встряхиваю их в сложенных чашечкой ладонях, чтобы отделить раскрошившийся мел, и несу в первую комнату. Они удивительно приятны на ощупь — прямо как бархат. Обеими руками я расчищаю место на полу от обычной пыли и кладу туда мои мелки. Все наблюдают.

Я не знаю, что делать дальше, но каким-то образом понимаю: решение я должна найти сама; это — часть испытания. Передо мной горит тонкая свеча, помещенная под что-то вроде абажура из пленки. Свеча — благовонная? — начинает падать, и я знаю, что это будет сочтено неблагоприятным знаком. Я быстро протягиваю руку и успеваю ее подхватить. Как будто бы для того, чтобы увеличить свою силу, я этой длинной зажженной палочкой провожу над своей головой (довольно рискованый маневр). Теперь тонкая пленка, напоминающая большой лист пластиковой обертки для пищевых продуктов, движется прямо ко мне, словно ее увлекла за собой свеча-палочка, и замирает примерно в футе от моего лица, задержанная статическим электричеством. Я смотрю на нее и, как в зеркале, вижу свое отражение («Смотрящаяся в Зеркало»). Я все еще не знаю, что мне делать, но понимаю, что должна решить это сама. Гуру мне ничего не скажет; он, как и все остальные, продолжает наблюдать за мной. Я вглядываюсь в кристально-чистое отражение, внимательно рассматриваю свои глаза. Свет падает на поверхность пленки, и изображение мерцает. У меня начинает кружиться голова. Я чувствую, что проваливаюсь в сон. Какое-то мгновение я сопротивляюсь усталости, пытаясь взять себя в руки и выполнить задание — создать свою бабочку. Затем, решив, что, возможно, сон тоже входит в обряд инициации, я позволяю себе расслабиться и, как мне кажется, соскальзываю под пленку.

Теперь я ощущаю себя одновременно несколькими личностями (мотив удвоения — или утроения): я все еще нахожусь на чердаке, там, где проходит инициация; я также наблюдаю за женщиной (и сама являюсь ею), которая подъезжает к какому-то дому, чтобы встретиться со своим любовником. Она-я открывает дверь и входит. В этот же самый момент женщина и мужчина совершают сладострастный половой акт. Я чувствую, как пенис мужчины проникает в меня сзади и по телу меня-той женщины пробегают волны страсти. Я вся горю и знаю, что в любую секунду могу забыться в экстатическом оргазме. Вновь я какое-то мгновение пытаюсь сопротивляться неизбежному, вспомнив, что должна выполнить свое задание.

Внезапно ко мне приходит озарение: это и есть инициация; мне предстоит родиться от совокупляющейся на моих глазах пары. Я могу создать бабочку только одним способом — сама став бабочкой. Я должна войти в чрево-кокон и вырасти в нем. Я появлюсь на свет из этого чрева и буду жить. Моя жизнь — это моя бабочка. Посвящение и гуру отойдут в прошлое, как забытый сон. Однако на самом деле сном будет моя новая жизнь, а умерев, я вернусь к реальности, то есть к месту посвящения. Осознав, что должна буду родиться вновь из этого чрева, чтобы создать свою бабочку, я позволяю себе полностью предаться страсти. Я чувствую, что целиком умещаюсь между головкой пениса и входом в матку; я таю, сливаясь с ритмичными движениями бедер. Блаженство нарастает. Я вот-вот буду зачата… в этот самый миг… Я просыпаюсь.

(«Инициация Бабочки», 2 мая 1977 г.)

Какой утонченный и странный привкус оставил этот сон! Я что, сейчас проживаю эту самую вторую жизнь? Действительно ли однажды я вернусь на этот чердак, чтобы вновь воскреснуть? Я одергиваю себя и направляю мысли в другое русло: «Обрати внимание на богатство символов. Видишь, раскрошившиеся мелки — это пыльца с крылышек когда-то пойманной тобой бабочки. Смотри, мотив пристального разглядывания своего отражения в зеркале символизирует усилия, направленные на самопознание». Сюжет сна очень напоминает рассказ о китайском мудреце Чжуан-Цзы, который во сне увидел себя бабочкой, а проснувшись, никак не мог понять, человек ли он, которому снится, что он — бабочка, или же бабочка, которой снится, что она — человек[50]. На память приходит и сон Юнга: ему приснился йог, который видит во сне Юнга и тем самым творит его существование[51]. А также рассказ Борхеса «Круги руин», герой которого видит себя во сне другим человеком, и этот другой человек создает его самого — часть за частью, ночь за ночью, покуда он не становится плотью[52]. Мне знакомы эти рассказы и другие, похожие на них. Они, конечно, могли послужить исходным материалом для сна «Инициация Бабочки». И все же… и все же… Как бы то ни было, бабочки, птицы и полеты продолжают появляться в моих снах, и я рада, что эти символы находятся в процессе трансформации — потому что на одной из предыдущих стадий они обрели зловещую окраску…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. Искушение Рубиновой Птицей

Я ЛЕЖУ НА СПИНЕ в темной комнате, в кровати, у себя дома. Я нахожусь в полусне и через несколько секунд должна погрузиться в полное беспамятство. В моем дремлющем уме появляется мысль