Путь к блаженству - Патриция Гарфилд

со мной своим сном «Песня» в ответ на мой рассказ о сне, который касался ее. В нем я исполняла сложный танец на пуантах, грациозно кружась в руках Зала. Интересно, что в жизни наяву я, хотя и обладала некоторыми танцевальными навыками, стоять на пуантах никогда не умела. Студентка, которая в реальной жизни танцует гораздо лучше меня и даже занималась балетом, во сне стояла в сторонке, безмолвно наблюдая за мной. Танцуя все быстрее и быстрее, я сорвала с себя джемпер, чтобы чувствовать себя свободнее, и случайно бросила его прямо ей в лицо. Я испытывала некоторую неловкость (так как, возможно, причинила ей боль) — но при этом совершенно точно знала, что она собиралась «обставить» меня в танце. Я проснулась с чувством облегчения. Так оно и продолжается: каждый сновидящий думает, что чары и умения другого сновидящего представляют для него угрозу.

Сновидческие образы гордыни могут быть более тонкими, нежели мотив открытого состязания. Несколько месяцев назад Залу приснилось, что он пишет картину. На переднем плане был мужчина с профилем, напоминавшим лицо его матери. На заднем плане — красивые, теплые цвета: красный, желтый и оранжевый. Каким-то способом, может быть приложив силу, Зал привел эти цветные мазки в вихреобразное движение. Он удивился, увидев, что в результате они стали не только менее блестящими, но также менее вызывающими и «высокомерными», более мягкими. Теперь они нравились ему больше. В этом сне Зала, а также в его ассоциациях по поводу присутствовавших там символов, я увидела — как бы в действии — выражение его собственной духовно-артистической индивидуальности. Яркие цветные мазки символизировали гордыню. Он, несомненно, со временем стал более мягким, «менее высокомерным» — здесь сыграл свою роль и возраст, и обретение человеческой зрелости, и наши любовные отношения.

Алан Воан, медиум из Сан-Франциско, а затем и редактор журнала Psychic, рассказал мне о сне, в котором видел большой воздушный шар старого образца, с корзиной для перевозки пассажиров. Когда шар поднялся уже довольно высоко, огромный страшный орел камнем ринулся вниз и вонзил в него свои когти. К орлу присоединилась его подруга — и вскоре шар выпустил весь воздух. Две птицы затем преобразились в самого Воана и его жену Диану. Алан проснулся, все еще находясь под сильным впечатлением от привидевшегося ему орла. На символическом языке Алана шар представляет гордыню, чрезмерно «раздувшуюся» в связи с каким-то конкретным достижением, а орлы — независимость и целостность натуры. Сон объединяет в себе символы гордыни (воздушный шар) и победы над ней (орел). Эти два символа можно было бы поместить в Южный Квартал личной мандалы сновидений — чтобы они напомнили сновидящему о его успешной борьбе с гордыней; орел стал бы в такой мандале божеством-победителем гордыни. Наши птицы-души играют в нашем развитии жизненно важную роль.

Синяя Птица, Бабочка, Конь с Крапчатой Головой и Высоколетящая являются моими личными символами выхода за пределы обыденности. Они поднимаются над землей, передвигаются в сияющих пространствах. Они — внутри меня, но они (в разных формах) могут пребывать и в других людях. Быть может, осознав это, я сумею обрести собственную Мудрость Равенства. Пусть оставшиеся во мне сгустки гордыни, растворившись, превратятся в щедрое сострадание.

Состязания в пении и танцах, раздувшийся воздушный шар эгоизма, вызывающие цвета — все это образы гордыни, олицетворением которой является Ратна-самбава. Каждый человек, пытающийся обезопасить себя от обаяния, мастерства, богатства или силы своего ближнего, по-своему воплощает страшную форму Ратна-самбавы, снедаемого гордыней. Конечно, каждый из нас испытывает потребность петь те песни и танцевать те танцы, которые он хочет. Но нам так же необходимо объединяться в дуэтах и па-де-де, в хоралах и хороводах — ибо мы все имеем общий исток и, протянув руки, можем обнять друг друга.

Поэтому в Южный Квартал моей Мандалы сновидений я поместила перо, символ Высоколетящей: надеюсь, богиня поможет мне подняться выше гордыни — подобно тому, как сама она взлетает к блистающим мирам. Синяя Птица (образ, отчасти навеянный желто-оранжевыми листьями, которые я видела наяву), мой проводник в воздушном пространстве, обозначена на Мандале точкой. Таким же образом представлены на итоговом рисунке Бабочка и Конь с Крапчатой Головой.

По мере моего развития эти символические божества из мира сновидений обретают все новые формы. Подобно тому как изменилось мое представление о доме на Ивовой улице, меняются и их внутренние качества — вместе с моими собственными. Если вначале они были очень уязвимыми и нуждались в опеке, иногда пытались защитить себя, но чаще улетали от опасности, то позднее сами превратились в проводников и вдохновителей, которые помогают вступить в контакт с высшими силами.

В одном странном осознанном сновидении, приснившемся мне пару лет назад, Бабочка неожиданно предстала как символ совершенно новой религии. Это была длинная, запутанная история о людях, отправившихся в горы, чтобы получить великое знание у мудреца, который жил на вершине. Долгое время мудрец был отрезан от мира — возможно, из-за снежных завалов. Во сне присутствовали мотивы холодного горного воздуха («кольцо из дождевых капель»), конной повозки, появлявшейся дважды («удвоение»), и много других характерных признаков осознанного сновидения. В какой-то момент меня стал преследовать злодей, постоянно пытавшийся захлопнуть двери, чтобы я оказалась в ловушке. Тогда я превратилась в бабочку, которая сумела спрятаться, а потом вылететь через щель над дверью. Это событие перевернуло все верования людей, и они избрали бабочку своим религиозным символом. Хаотическая, запутанная история закончилась тем, что я, будучи бабочкой, подлетела к голове злодея как раз в тот момент, когда он собрался произнести речь. От этого у него завертелась голова (мотив головокружения) и он был вынужден признаться в своих преступлениях, а также пообещать, что никогда больше не обидит бабочку, которая превратилась в священный символ. В жизни наяву самые ранимые и чувствительные части моей личности, символом которых и является Бабочка, действительно стали менее уязвимыми — как сама Бабочка во сне. Я научилась использовать свою чувствительность, чтобы лучше понимать других людей. Я думаю, эта перемена произошла не без влияния Бабочки — преобразившейся гусеницы — из моего сна.

Метаморфозы, подобные превращению гусеницы в бабочку или внезапному изменению человеческой личности, представляют собой подлинные чудеса. Я давно отказалась от тех традиционных религиозных форм, в которых была воспитана. Шаткие боги моих отроческих снов тоже рухнули. Я прекрасно обходилась без них. Однако прошли годы, и я почувствовала в своей душе смутное влечение — нет, не к формальной религии, но к чему-то в этом роде: к ценностной ориентации, к