Танцующие с тенью - Дэвид Ричо

Джозеф Кэмпбелл пишет об этом: «Та часть нас, которая хочет стать собой, бесстрашна». Страх таится в тени нашего эго, а бесстрашие живет, выжидая своего часа, в нашей позитивной тени. В каждом из нас есть нечто неудержимое и буйное — непоколебимое желание стать и быть всем, кем мы только можем быть. Что-то инстинктивное и более сильное, чем страх не получить одобрения окружающих, упрямо сидит внутри нас. Это наша живая энергия, сердце нашей позитивной тени, то, что английский поэт и католический священник Джерард Мэнли Хопкинс назвал «наидражайшим, наисвежайшим и глубинным». Эта живая энергия — наш личный и уникальный потенциал, это та же самая энергия, которая присуща Вселенной. Она жаждет наконец открыться и показать, сколько много в ней радости, любви и потерянного лица этого негодяя-эго.

Смысл значимых изменений в том, чтобы перестать жить, исходя из ложной позиции «я», и войти в пространство истинного «я». В сфере психологии значимым считается то, что влияет на нас и вызывает те или иные чувства либо ведет к прозрению, к изменениям, помогает нам достичь важной цели, исполняет наши желания или пугает нас. В духовной сфере значимость чего-либо определяется двумя критериями. Во-первых, значимо то, что обеспечивает нам контакт с внутренней живой энергией — чьей-то или нашей собственной. Во-вторых, значимо, когда трансперсональный мир прорывается в мир наш личный, в результате чего формируется ось эго и Самости. Такой прорыв означает, что мы отказываемся от основанных на страхе внутренних убеждений о контроле и чувстве права и сбрасываем маски, которые так надежно скрывали наши лица. Это означает желание и готовность, чтобы каждое наше движение, каждое произнесенное нами слово, каждый незащищенный момент безжалостно раскрывали нас и показывали такими, какие мы есть. Могу ли я позволить себе такое?

Только реальное, настоящее «я» наделено жизненной силой. Это сила смело встречать все, что случается со мной на жизненном пути, и справляться с происходящим с помощью моих уникальных даров. Без жизненной силы я остаюсь во власти обстоятельств, и мне приходится зависеть от других людей, рассчитывать на их помощь. А быть во власти чужих реакций — это обоюдоострый меч, обе стороны которого ранят меня. Я теряю себя и теряю свою силу; я живу в реакции на других людей, в зависимости от них. Но я верну себе силу, без которой мне не выполнить свое предназначение.

В сущности, я себя совсем не знаю, я для себя незнакомец. То, что я называю своим настоящим «я», может быть лишь подробным перечнем моих потребностей и решений. «Я», которое я называю истинным или ложным, на самом деле всего лишь эго, удобная стартовая площадка для путешествия к целостности за пределы эго и вместе с ним. С точки зрения дзен у «я» в действительности нет неизменной самости, ни истинной, ни ложной; это чистое пространство. Моя работа заключается в том, чтобы отказаться от веры в отдельную самость или от потребности в ней. Говорить об истинном «я» как об открытости — это западный способ признания пространства, открытого восточными мастерами. В этом пространстве моя психологическая работа встречается с духовной. Это пустошь, где меня встречает всадник просветления.

Нас, людей, пугает сама идея отказа от своего ложного «я», от эго. Это ведь означает не что иное, как риск стать никем, — а кто тебя тогда полюбит?..

И это, в свою очередь, будет означать разрушение стены вокруг незащищенного пространства.

Что, соответственно, станет концом всех твоих привлекательных чар, всех победных слов, всех так тщательно скрываемых тобой чувств, всех старых знакомых, надежных защит.

Это будет означать признание собственной поверхностности и отказ от нее в пользу наполненной жизненной силой подлинности, которая ни в коем случае не гарантирует, что я буду нравиться другим людям или буду любим.

Благодаря принятию своей идентичности со всем «что есть» я погружаюсь в глубокое и легкое состояние — состояние человека, которому нечего защищать и не от чего бежать. Капитулировав таким образом перед своим истинным «я», я внезапно освобождаюсь от страхов и стратегий, которые слишком долго оставались моими спутниками. И тогда я могу показать, предъявить миру свое истинное «я» — единственное «я», способное на близость; единственное «я», которое может впустить любовь; единственное «я», которое действительно живет.

Часто упрекаемая, но неизменно возвращающаяся

К тем первым чувствам, которые родились вместе со мной…

Я отправлюсь туда, куда ведет меня моя природа…

Туда, где дикий ветер дует на горных склонах.

Шарлотта Бронте

ПРАКТИКА

• Как же разотождествиться со своим ложным «я»? Вот шаги, которые помогут это сделать: отождествляйтесь с противоположностью своего обычного стиля, выходите за рамки того, что для вас характерно. Выбирайте то, что хотите, а не то, что привычно или считается правильным. Стараясь получить желаемое, откажитесь от того, что всегда работало. Откажитесь от фальшивых улыбок и обаяния ложного «я». Затем решите, что хотели бы сохранить, но не из страха, а потому, что это весело. Обычно, когда человек вдруг выходит за рамки своего характера, получается очень весело и смешно.

• «Стать наилучшей версией себя» может означать потребность доказать, что я во всем прав, что я на вершине. А это великое бремя. Эго нередко использует благие мотивы для достижения ложных целей. Не перфекционизм, а человечность и гибкость должны стать смыслом моей «наилучшей версии себя». Тогда я забочусь не о том, чтобы сделать все правильно, а о том, чтобы признать свои ограничения и с энтузиазмом идти дальше. Во мне заключен широкий спектр способностей и недостатков, и это следует учитывать при определении, что для меня наилучшее. Насколько это подходит конкретно мне? Не слишком ли я строг к себе? Что я потеряю, если люди узнают, что я неидеален? Каким страхом поддерживается и удерживается мое ложное «я»? Я выбираю не скрывать от людей, что могу ошибаться; я выбираю не извиняться, если промахнусь. Я аутентично несовершенен. «Несовершенство — наш рай», — говорит поэт Уоллес Стивенс.

Цепляюсь ли я за миф о нирване? О том, что когда-нибудь мир (или какое-то конкретное место, дом, человек) станет совершенным? Если да, то какую часть своей тени я отрицаю? Примирился ли я с обстоятельствами человеческого существования — со всеми их циклами несовершенства, приблизительностью и разочарованиями? Страшит ли меня горе, которое я могу испытать, примирившись с недостатками, которые вижу в себе, равно как и во всех и во всем