Асины журавли - Елена Чумакова

– Гляди-ко, вон тот столик, у пальмы… Знаешь, кто эти господа? Сам Собинов пожаловал тебя послушать!

У Аси сердце ухнуло вниз. Кто такой Собинов она, конечно, знала, доводилось и граммофонные пластинки с его голосом слушать, видела афиши концерта в Дворянском собрании и мечтала попасть хоть на галерку, чтобы вживую послушать великого тенора, но билетов было не достать. А увидеть великого певца вот так, запросто, за столиком в ресторане и не ожидала.

– Да полно вам, просто пообедать люди зашли. Тоже, поди, едят, как и мы. Я тут причем? – неуверенно ответила Ася.

– Давай-ка исполним «Акацию» для такого гостя, – предложил Шишунов, и его пальцы побежали по клавишам.

Ася запела модный романс «Белой акации гроздья душистые». Она любила этот романс и пела особенно искренне, душевно, каждый раз вспоминая майскую Ялту, первые признания в вечной любви, свои мечты. И оттого, что все то чистое оказалось поруганным, в ее голосе дрожали слёзы. Зал замер. Слышно было, как кто-то уронил вилку. Допела. Посетители ресторана не жалели аплодисментов, кричали: «Браво!», «Ча́йку давай!». Ася спела и свою коронную «Чайку», а следом романс Юрьева "Молчи, ямщик", имевший особое воздействие на слушателей. Раскланиваясь, она увидела, что сам Собинов и его товарищи аплодируют стоя. Тапер встал, тоже поклонился публике и, отирая пот с лица, направился в подсобку, служившую им гримуборной и комнатой отдыха. Ася не замечала усталости, хотела петь и петь, но вынуждена была отправиться следом. Не успела присесть, как в дверь постучали. На пороге стоял взволнованный Собинов.

– Извините меня за вторжение, я пришел выразить вам, уважаемая Чайка, свое восхищение. Заставить молчать и слушать ресторанную публику может только большой талант. Вы талантище!

Ася ощущала себя как во сне, словно не с ней это происходит. Будто крылья за спиной выросли. Она и гостя видела как сквозь туман.

На следующий день ей в гостиничный номер доставили целую корзину чайных роз от Собинова, а следом пришел и сам Леонид Витальевич. В этот визит она рассмотрела его хорошо. Красавец! Холеный до невозможности, а в общении простой и открытый. Скоро в разговоре Ася забыла о смущении. Собинов предложил ей принять участие в благотворительном концерте в оперном театре наравне с лучшими певцами России. Ася растерялась:

– Я? Я же простая крестьянка, и в нотах-то слабо разбираюсь, все с голоса разучиваю… В консерваториях не обучена. Я же просто пою, по-народному. Куда ж мне с вами…

– Вот и пойте, как поете, сердцем. Техничных-то певцов у нас хватает, а таких, как вы, из народа, из самой его серёдочки, и не найти больше. Пора вам из ресторана да на большую сцену. А я помогу. Все-таки мы с вами земляки. Я ж тоже ярославский. По одним улицам в юности ходили, одним воздухом дышали.

И Ася решилась, дала согласие.

Ночь накануне выступления она не спала и уж жалела о своем согласии. Ну куда ей, бывшей слободской девчонке, на театральную сцену? Как говорила бабушка Матрена, «со свиным-то рылом, да в калашный ряд». Но все же к назначенному времени Ася уложила косу короной вкруг головы, надела свой лучший наряд и пришла, не чуя под собой ног, в оперный театр. Боялась, что вахтер ее не пустит, не знала, как ответить на вопрос: «Вы, дамочка, кто такая будете?», однако, услышав фамилию Собинова, вахтер пропустил и показал, куда ей идти.

Открыл концерт Собинов и зал взорвался от аплодисментов, как только он вышел на сцену. Впервые Ася слушала его пение вживую, не на пластинке, и оно подействовало на нее так сильно, что она забыла о своих страхах. Потом выступал дуэт певцов, и наконец, Ася услышала: "А сейчас для вас поет Анастасия Бартошевская!". Ее начала бить нервная дрожь. Леонид Витальевич слегка подтолкнул в спину. Она на ватных ногах вышла на большую сцену. Свет рампы ослепил, а дальше – черная пропасть, в которой угадывалось, жило, дышало что-то огромное, многоголовое. Аккомпаниатор пробежался по клавишам рояля, Ася запела, и тут же страх уполз. Ася стала различать лица сидящих в зале, видела, как внимательно ее слушают, и она готова была петь и петь.

Успех был грандиозный! Истинные ценители вокала аплодировали стоя.

За кулисами артисты поздравляли с дебютом, а Леонид Витальевич вручил букет нежных роз. После концерта последовал банкет, а затем слегка пьяненький Собинов вызвался отвезти Чайку на своем моторе до гостиницы. Час был поздний, а выпитое шампанское кружило головы, и он остался в ее номере до утра. Ася уже не была наивной, понимала, что в жизни дамского любимца Собинова, это всего лишь эпизод, один из многих. Она, как и многие женщины, не устояла перед его обаянием, но сознавала, что самое ценное, на что может рассчитывать, это дружба с великим певцом. Ею Ася дорожила безмерно.

Наутро завтракали вместе в ресторане гостиницы. Просматривая свежие газеты, Леонид Витальевич прочитал отзыв о вчерашнем концерте. Рецензент написал, что среди великих певцов каким-то образом затесалась кафешантанная певичка Бартошевская. Собинов рассердился: «Этот писака за кого меня принимает? Придется объяснить, что я, Собинов, тоже кое-что в пении понимаю!», и сразу после завтрака он поехал в редакцию разбираться с незадачливым журналистом. На следующий день в свежем номере этой газеты была новая статья с извинениями в адрес певицы и признанием ее успеха. Этот поступок великого певца сразу поставил молодую певицу в один ряд с признанными артистами, сделал ее известной.

Жизнь Аси круто изменилась. Собинов предложил ей совместный гастрольный тур по России. Города, театры, лучшие гостиницы замелькали, как в калейдоскопе. Проснувшись поутру в гостиничном номере, Ася не сразу вспоминала, в каком городе сегодня находится. Пришла известность, значительные гонорары. Вчерашняя крестьянка не знала, что делать с такими деньгами. Ее туалеты заблистали жемчугами, в ушах, на пальцах сияли бриллианты. Поклонники караулили после концертов возле служебного выхода. Номера в гостинице были похожи на цветущие оранжереи. Асе казалось, что она спит и никак не может, да и не хочет выбраться из этого ошеломительного сна.[3]

Глава 6 Слава и любовь

Сентябрь. Еще вполне по-летнему жаркий ялтинский полдень. Легкий бриз едва колышет штору в распахнутых окнах гостиничного номера, наполняя его запахами моря, нагретых солнцем трав. На чайном столике остатки ресторанного завтрака. С улицы доносится шум проезжающих экипажей, голоса, чей-то смех. День в разгаре, а у Аси он только начался. Она неспешно расчесывает густые темно-русые волосы, сидя перед зеркалом. Видели