Скальпель для шейха - Катерина Снежная

Я морщусь, отказываясь признавать, что в её словах зреет зерно истины. Не хотел он об этом говорить.

— Это вовсе не значит, что он только с Полиной переписывается. Она не единственный его друг.

— Зато она единственная пи@@@а, готовая на всё, лишь бы заполучить его, — парировала Катя.

Я ощущаю, как мои щеки превращаются в сухие сосновые поленья, которые только что подожгли факелом паранойи. Я и так этого боюсь и без её слов.

— А знаешь, я согласна с Катей, — говорит Женька. — Это бредовая идея. Ты сама подумай: даже если тебе удастся залезть к нему в постель? Ну, там соблазнить или хотя бы поговорить с ним об этом. Там же вы будете не одни. Как-то не комильфо. Там будет дядя и, как его этот… друг дяди. Вы двое будете трахаться, а они что? Слушать и смотреть?

— Да, они старые.

— Старые, — Катя скептически поднимает брови и хмурится. — На десять лет с небольшим старше нас — старые? А по-моему, они взрослые и в самый раз. Уже всё попробовали, всё умеют и ни в чём себе не отказывают.

— Ты о чём, — краснею, выдавая себя. — Главное, что мы будем с Галибом там. Я его девушка. И камин, вино, тишина, много чистого воздуха. Это романтика, должна помочь стать ближе. Должна!

Катя и Женя смотрят друг на друга многозначительными взглядами, потом с укоризной на меня.

— Ты совсем не понимаешь, — допытывается Катя. — Окей, представь тогда, что скажут твои родители о подобной поездке в домик в горах, а? Ты и три мужика? Араба! Романтично? Окей, не три! Два и парень. Окей?

Всё, капец, я попросту задыхаюсь от прилившей крови к лицу и горю от стыда и их вопросов. Не нужно было вообще никому говорить об этом. Но как же я могла не сказать? Мы все трое из простых семей. А домик в горах, сама поездка — она как из другого мира. Где всё можно, где сбываются мечты и сказки. Об этом мире мы знаем только по картинкам в Pinterest. И Галиб из этого мира. А я хочу быть частью его мира.

И хотя мы знаем о жизни миллионеров лишь из жёлтой прессы и новостей, и часто это ужасные сообщения о чём-то неприличном и гадком, даже аморальном, почему тогда все так хотят попасть в мир элиты? С этими людьми дружат. Все хотят заводить связи с миллионерами и элитой. Все! От последнего бомжа до знаменитости или политика. Хотя именно этим людям — развратным и похотливым, капризным и жестоким — часто всё сходит с рук. Они словно существуют вне судов и законов. Их не касается обычный мир смертных.

— Это всего лишь домик в горах! А они не три маньяка! — моё отчаянное вскакивание с кровати и метания по комнате вызывают в их глазах щемящую жалость. — Кать, но ты сама встречаешься с кем-то, кого прячешь от нас. Это же потому, что боишься, наверное? Как ты говоришь, счастье любит тишину. Они элементарно люди, и всё! Задумайся, на что ты пошла бы, что сделаешь, чтобы удержать любимого? Человека, который для тебя так важен. А он думает бросить тебя, а?

Она качает головой и молчит. Катя не любит говорить о своём парне и не рассказывает, что именно произошло в её жизни до и после него. Так дорожит, что не показывает. Некоторые думают, что его вообще не существует.

— Послушай, она за тебя переживает, — бурчит Женя.

— Я знаю. Но Галиб и его дядя не стали бы звать меня, чтобы что-то такое со мной там сделать. Это безопасно! И точка! Я буду там, и вы знаете об этом. Нет никакой угрозы. И, может, будут их подруги.

На лице Кати всё ещё ощущаются противоречивые чувства, будто она знает больше, но не произносит вслух.

— Её безмерно смущает факт того, что тебя пригласил его дядя, — произносит Женя, не видя в этом чего-то ужасного.

— У нас, у медиков, случается паранойя, — заявляю я Кате. — Так вот это — она! Ты во всём видишь теорию заговора. Какой здесь заговор? Заговор трёх хуев?

Она хихикает, пытаясь удержать губы в строгой линии, но не может.

— Домик в горах. Галиб не заслуживает тебя ни в горах, ни под горой. Он, конечно, красавчик, но…

— Домик в горах! Ты и Галиб? Вы едете в поездку? — голос Полины звучит прямо за приоткрытой дверью нашей комнаты в общаге.

9

Вдвоем, — теперь в ее голосе слышится дрожь. Мне становится жарко, чувствую, как дрова полыхают уже не только на лице. Оборачиваясь, вижу ее в дверях. Выглядит она, как всегда, потрясающе. На ней платье из последней коллекции от Шанель, и такой макияж и укладка, будто она только что из салона красоты. Она кажется моделью с подиума или с обложки журнала. А может, и лучше, ей ведь не нужно работать.

— Так ты и Галиб едете за город, — в ее голосе слышится едкая насмешливость, но в глазах сияет гнев. — Миллионер и кикимора. Прелестно!

Я смотрю на нее в крайней степени удивления. Значит, не просто так она подбивает к нему клинья. Выходит, она знает, из какой он именно семьи. И всё не просто так. Как я раньше до этого не додумалась.

— А знаешь, такое бывает, когда мальчику из богатой семьи хочется посидеть на диете, — самодовольно и успокаивающе себя заявляет она.

Ощущаю, как горю. Да, я ботаник. Я люблю учиться и обожаю книги и библиотеки. А еще я тащусь от математики и ее возможностей. Для меня она — язык, на котором не говорят обычные смертные, а вся Вселенная. И без нее не было бы современного мира с его сетями, технологиями и возможностями. Но я выгляжу, как обычная девушка, а не сверкаю, как произведение искусства.

— То, что у меня с Галибом, тебя никак не касается. Иди, куда шла!

— Без тебя решу, что мне дело и до чего, — отвечает она с превосходством и грацией светской львицы. — А знаешь, я прямо умираю от любопытства: и что такой парень, как он, нашел в тебе, чего нет во мне? Отсутствие вкуса, убогий стиль или бедность? Вряд ли твоя асексуальность. Может, трухлявые бабушкины трусы? М-м-м, ретро-стиль, видимо...

Ее слова, как звонкая пощечина. Она и в самом деле сверкает. В ее красоте так много сексуальной игривости и притягательности, что парни падают к ее ногам. Когда она хочет,