Интермеццо Лина - Рита Трофимова

возвышался в центре миниатюрного подноса, на котором, словно хоровод порхающих бабочек, разместились позолоченные чашечки. «Чаепитие в графстве Чешир», — восторженно подумала Лина, ныряя в коробку за новыми сюрпризами.

Прохладными вечерами тётя Марина растапливала камин. Высеченный словно из горного камня, он казался девочке огнедышащим драконом с массивной пастью, а его металлические решётки — зубастыми челюстями. Лина наблюдала за пляской огня, чувствуя жар раскалённой топки и представляла себя пленницей в пещере хвостатого монстра. И было удивительно слышать треск горящих поленьев, завывания ветра в дымоходе и шелест дождя за окном.

Тётя Марина удовлетворённо поглядывала на плоды своих трудов — былая весёлость вернулась к женщине.

— А знаете, Марта, — говорила она, — возможно, вы правы: этот дом — очередная задумка Эдика, оригинальная психотерапия для нас всех, для меня… Оставить прошлое за плечами. Начать всё с чистого листа! Что может быть лучше? О, боже… — задумчиво прошептала женщина, будто её осенила внезапная догадка, — я согласна на такие эксперименты! Я так мечтаю быть рядом с сыном, и… — Она осеклась и слегка покраснела.

Шёлковая портьера, над которой женщины трудились не один час, плавно соскользнула с её колен.

Марта, уловив недосказанность, покачала головой:

— А что же Эдуард, не объявлялся, не звонил?

— Звонил… на следующий день после… — запнулась тётя Марина. — Интересовался, почему я осталась на даче.

— И часто ли он так… интересуется?

— Почти каждый день. — Женщина смущённо улыбнулась и потупила взгляд.

— Ну что ж, дорогая Мариночка, — авторитетно заявила мама Марта, — эксперименты, говорите? Мы ещё посмотрим, кто кого!

Лина не совсем понимала смысла сказанного, да и неинтересно ей было понимать, она лишь любовалась оттенками эмоций этой необыкновенной женщины, словно присутствовала в театре одного актёра.

В моменты оживления речь тёти Марины подкреплялась изящными жестами рук, щёки горели ярким румянцем, а бирюзовые глаза лучились юным задором. Тонкая аура света и волшебства окутывала женщину, стоило ей прикоснуться к клавишам фортепиано. Под вальсы Шопена и этюды Паганини мысли девочки путались, а воображение рисовало сказочные сюжеты. И каждая мелодия, каждый звук окрашивал пространство голубыми оттенками прохлады или теплом нежной пастели.

Всю неделю тётя Марина учила Лину игре на фортепиано. Девочка с нетерпением ждала ежедневных занятий, с трепетом открывала крышку и вслушивалась в звучание каждой ноты. Вскоре она с лёгкостью наигрывала простые мелодии. Инструмент звучал мягко и певуче, но только по-настоящему он оживал в руках тёти Марины. Женщина общалась с пианино, словно с живым существом, называя его «мой милый Ганс».

— А почему вы зовёте его Гансом? — спрашивала девочка.

— Ганс — «мой бог» в переводе с немецкого, — задумчиво отвечала тётя Марина, — на этом инструменте ещё мой папа играл, он был известным пианистом. Кажется, это было вчера! — И добавляла таинственным шёпотом: — Ганс знает все мои секреты!

* * *

В воскресенье, ближе к вечеру, неожиданно нагрянули дядя Эдик с Филиппом. Уже с порога Филипп прокричал громкое «здрасьте» и вслед за этим, споткнувшись от удивления, протяжное «е-е-е!».

Тётя Марина, стоя на шаткой стремянке со шторой в руках, от неожиданности оступилась и полетела вниз. Дядя Эдик еле успел её поймать.

— Тётя Мариночка! — испуганно воскликнула Лина.

Мама Марта схватилась за сердце.

— Ничего, Линочка, ничего, — прошептала женщина, учащённо дыша и отводя смущённый взгляд от мужа.

Несколько долгих секунд он удерживал её на руках и всматривался в лицо жены, будто пытался уловить следы внезапной болезни, а потом, удостоверившись, что тётя Марина цела и невредима, осторожно опустил на ноги.

Лина облегчённо вздохнула и отыскала взглядом Филиппа. Он, не скрывая удивления, шумно носился из комнаты в комнату. С приездом шустрого мальчишки дом Полянских пробуждался.

* * *

Утром ни свет ни заря мама Марта затеяла пироги и уже в девять утра явилась в дом Полянских со сладкой выпечкой.

Тётя Марина приветливо встречала соседку:

— Вы очень кстати, дорогая! — вежливо сказала она, принимая из рук Марты блюдо с яблочным пирогом. — Вы проходите… проходите за стол!

Марте специального приглашения не требовалось. Она важно прошествовала в столовую, ведя за собою дочь.

Дядя Эдик и Филипп завтракали блинчиками с клубничным вареньем из кладовой мамы Марты. При виде соседки хозяин дома уважительно привстал и приветственно кивнул, а затем, усевшись на место, отставил тарелку в сторону.

— Представляете, Марта, у меня получилось. — Тётя Марина заговорщически улыбнулась приятельнице-соседке и принялась наливать чай. — Это и правда несложно, и вот Филиппушке нравится. Я так благодарна вам!

— Ну что вы, дорогая Мариночка, я вас ещё и не тому научу. Вот смотрю, вся семья в сборе. Вам бы, Эдуард, почаще бывать с семьёй. У нас тут хорошо. Помню, мальчишкой вы и в лес с родителями ходили и с мостика ныряли…

— В лес? С мостика ныряли? — оживился Филипп.

Тётя Марина слегка покашляла, давая понять Марте, что разговор неуместен.

— Может, вам ещё чаю, дорогая? — обратилась она к соседке.

— Филиппа нужно воспитывать твёрже, — продолжила мама Марта, отказываясь понимать намёки тёти Марины, — женщинам всегда труднее с сыновьями, мальчику нужна отцовская рука!

— Спасибо за совет, но я не сторонник жёстких мер. — Дядя Эдик поднялся из-за стола, всем видом показывая, что разговор окончен.

— А у нас радостная новость. — Тётя Марина нервно теребила салфетку. — Эдик успешно защитился и планирует привезти на дачу сотрудников с кафедры, устроить пикник.

— Поздравляю! Проставляетесь, значит?

— Традиция. — Мужчина с нескрываемым сарказмом поглядывал на Марту.

— Ну, Мариночка, вы кушайте на здоровье. — Мама Марта поднялась следом за Эдуардом. — А у нас с Линой дела.

Подхватив дочь, Марта направилась к выходу.

— А стол я вам помогу накрыть, не волнуйтесь, Мариночка, — сказала она напоследок, — ваши сотрудники с кафедры останутся довольны.

Глава 8

День для Лины тянулся бесконечно. Девочке не терпелось снова оказаться в светлом доме Полянских, прикоснуться к таинственному инструменту и просто побывать в сказке. Загородный особняк Альтман совершенно не бедствовал, однако обстановка его подбиралась с учётом простоты и удобства и теперь казалась Лине унылой из-за массивной дубовой мебели и узорчатых ковров на стенах. Никакого полёта фантазии и изысканности. Лишних предметов в доме не держали, и без того хватало «пылесборников»: книжного шкафа и комода, уставленного семейными фотографиями