И тут я увидела чудовище - Екатерина Началова

тому, что король это организовал. Только в этот момент, я отчетливо поняла, что мне не приснилось, что все правда, что родители улетят. Лес отец не мог продать лет десять...

Довольно улыбнувшись, отец исчез за дверью. Я застыла на кресле, вцепившись побелевшими руками в желтые страницы. Я уже понимала, что мама — следующая. И действительно, буквально через десять минут после отца, мама вылетела из дома, прихватив с собой Агни. Агни — что-то понадобилось в городе, а маме практически даром отдавали шикарный отрез ткани.

Белый король всё устроил.

Метнувшись в комнату, я кое-как повязала на шее белый воротничок и начала трясущимися руками приклеивать когти — я не могла сделать это заранее, чтобы родители ничего не заподозрили. Когти крепились самым натуральным образом — на крепкий костный клей.

Дело шло неважно. Когти кривились, клей плыл. Зубы тряслись так громко, что под их чечетку можно было танцевать.

«Нервокрепительное!» — я метнулась к заветному флакончику, когда услышала знакомые хлопки огромных крыльев. Флакончик я не удержала, он выскользнул из пальцев, и с ужасающим грохотом упал на пол.

«Прилетел!»

Мгновенно забыв об успокоительном, бросилась вниз. Не помню, как слетела и использовала ли при этом ноги...

— Леди, — многозначительно произнес из-за двери серебристый голос.

Глава 5. О механизмах образования коалиций

Я протянула руку к двери, ощущая предательскую мелкую дрожь подколенных поджилок.

«У настоящего Дракона поджилки должны быть стальные!» — не раз заявлял отец, и я часто проверяла, какого качества у меня поджилки. Трясутся ли они во время грозы, когда отец в гневе, после ночного кошмара, когда к глазу подлетает оса? Каждый раз проверка показывала, что я — настоящий Дракон. Руки — да, дрожали, зубы — да, стучали, зато ноги уверенно стояли на земле.

Но не сейчас. Сейчас мои поджилки были слабыми, практически нитяными. Так тронешь дерево и задрожат заволнуются все-все веточки.

«Три, два, один, пошла!» — я с силой распахнула тяжелую дверь, намереваясь сходу выпалить заготовленную фразу о том, что ему нельзя здесь быть, что как дочь своего отца я не могу позво...

Холодный ослепительный свет зимы пронзил уютный полумрак дома с решительностью атакующей армии. В центре света стояла белая мужская фигура. Я не разобрала, что произошло — врезалась ли я в стену из света или она обрушилась на меня... Но мне хватило одного взгляда на Ингренса, чтобы ослабшие поджилки окончательно сдались. «Нет-нет-нет, только не снова...» — умоляюще просила я себя, оторванным листочком падая вниз.

Сознание почти померкло, когда я ощутила, как меня подхватывают.

«Надо уточнить у мамы, падала ли она... Сколько раз.... Нервокрепительное... Проклятые соловьи... Хотя бы не молния...» — последнее, что я успела безнадежно подумать, погружаясь в темноту.

...

Ткань около уха едва слышно шуршала.

— ...леди, теперь я окончательно обеспокоен вашим здоровьем, — озабоченно заговорил над головой серебряный голос, проявляясь с каждым словом все отчетливее. — Вас должен осмотреть лекарь. Я пришлю вам своего.

Все во мне завопило. Отчасти от ужаса, отчасти — от еще большего ужаса. Ровно шагая по каменному полу нашего родового дома, Ингренс нес меня к гостиной. Должно быть, я потеряла сознание только на несколько секунд.

Все идет не так! Опять упала в обморок?! О, бездна, что он теперь должен обо мне думать? Совсем больная и слабая? Я чуть не застонала вслух, но тут же обнаружила, что прижимаюсь щекой к мужскому плечу. Тому самому плечу. И той самой белой ткани! На том самом мужчине! А его руки?! Под коленями, под спиной — держат, прижимая к себе!

Шок от вторжения неприглашенного мужчины в дом сменило смущенное замешательство.

— Вам нельзя... — потерявшись в пространстве, словах и ситуации, пробормотала я, осторожно пошевелившись. Плотная ткань под горячей щекой отдавала блаженной свежестью мороза, и к ней было так приятно прижиматься... Поэтому головой я не пошевелилась.

— Нельзя присылать лекаря или входить без разрешения хозяина? — с легким недовольством уточнил Ингренс, плавно опуская меня на то кресло, где я сидела часом раньше, усиленно вглядываясь в книгу.

Манеры у белого Дракона были точеные: посадив меня, руки он убрал немедленно. Ни на мгновение не задержал подольше, я машинально отметила эту деталь. Конечно, я была бы возмущена, если бы он задержал руки, но... На лице моей гордости тотчас вскочила крохотная язвочка.

«Я ему не нравлюсь?!»

Снова игнорирование чужой воды, снова щелчок пальцами, и снова мне протянут прозрачный бокал с водой. И опять так, чтобы пальцы не коснулись пальцев.

— Выпейте.

Без возражений приняла и выпила, вопросительно поглядывая на строго-спокойное лицо мужчины. Он свободно устроился во втором кресле.

— Когда речь идет о деле государственной важности, правящий король имеет право не следовать положению о праве собственности, как и положению о достоинстве, защите и о неприкосновенности, леди Кларисса, — Ингренс без запинки процитировал закон. — Поэтому мне — можно: можно присылать лекарей к кому угодно и входить в любые дома без приглашения.

«Не следовать... ни одному положению?»

Отец был прав — король манипулирует законом, развязывая себе руки делать все, что угодно.

Все, что угодно...

Я посмотрела на жилистое запястье выглядывающее из-под белого манжета рубашки.

«Все, что угодно? Когда угодно? С кем угодно?»

Жилы на мужской руке проявились — Ингренс неторопливо удлинил когти ровно на ту же длину, на которой были мои. Я подняла глаза, встречаясь со светло-серыми глазами, в которых на мгновение мелькнуло что-то темное. Мелькнуло — и исчезло без следа.

— А... все, чем занимается король — дела государственной важности? — уточнила, вглядываясь в снова безмятежно-прозрачные глаза.

— Приятно иметь дело с разумной леди. Рад, что вы пришли в себя.

Сдержанный комплимент прозвучал не комплиментом — подтверждением.

Отгоняя от себя почему-то неприличные мысли, я прямее села в кресле, стараясь сконцентрироваться и хотя бы открыто не рассматривать мужчину напротив. Мама и папа часто сидели так — друг напротив друга. Теперь по какому-то невероятному стечению обстоятельств на месте отца белоснежно возвышался... король. Глаза не верили сами себе.

«Белое чудовище... Но такое красивое...»

По-хозяйски расположив руки на подлокотниках, белый Дракон вытянул длинные ноги в белых штанах, быстро и равнодушно осмотрелся, опять обратил серый взгляд на меня. Мазнул взглядом по воротнику, платью, вернулся к лицу.

— Прекрасный дом, леди, — дежурно произнесли губы, даже не пытаясь вложить в слово «прекрасный» хоть сколько-нибудь чувств.

Нарушая все правила, высокий