Сиротка для Ледяного Повелителя - Алиса Лаврова

Ладно тебе, — смягчилась Линда, очевидно, заметив, что сама начала со мной откровенничать, вместо того, чтобы отпустить, как она делала это всегда после нашего ритуала одаривания.

Я как мышка двинулась к себе, но Линда остановила меня в дверях окриком.

— Не вздумай с ней разговаривать, поняла меня? Под страхом смерти не смей.

— Да, тетенька, — отвечала я.

Я мыла пол на втором этаже уже час, и до того увлеклась этим процессом, что даже не заметила, как она появилась в доме.

Я пошла в очередной раз менять воду, напевая про себя какую-то песенку, и совершенно отвлекшись, едва ли не столкнулась с ангелом на лестнице, чуть не опрокинув на дорогой ковер ведро с грязной водой.

За такое меня бы точно убили, потом наказали, а после убили еще раз.

Она схватила меня за руку, чтобы я не упала. Я посмотрела наверх и застыла глядя в ее невероятные глаза.

— Девочка, осторожнее, — сказала она с улыбкой, — так можно и убиться.

Мое дыхание перехватило, настолько она была прекрасной, настолько чудесное и открытое лицо было у нее, как будто она спустилась ко мне с неба, чтобы забрать меня отсюда.

— Вы девушка хозяина? — тихонько спросила я, и тут же спохватилась, вспомнив, что мне нельзя с ней разговаривать.

— Девушка? Этого мерзкого жирного скота? — с презрением сказала она, и я до крайности смутилась, услышав из ее уст такие грубости.

— Простите, — сказала я, намереваясь побежать дальше, помятуя о запрете Линды на разговоры.

— Постой, — она мягко взяла меня за руку, — скажи хотя бы, как зовут тебя?

— Милли, — скромно пробормотала я, и ловко вывернувшись из ее мягкой хватки побежала дальше, пока мне не влетело от хозяйки.

6.

— Проснись, Милли! — кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

Открыв глаза, я увидела одну из бабушек. Спросонья я не могла сразу определить которая это из двух, Сэльма или Клара.

— Сэльма, это вы? — спросила я, одновременно резко поднимаясь с кресла, в котором заснула.

Я сразу обратила внимание, что за окном уже стемнело, похоже, я так погрузилась в воспоминания, что даже не заметила, как задремала.

— Не пугайся, девочка, — с улыбкой сказала бабушка, — это я. Пойдем повелитель хочет тебя видеть.

Старушка нахмурилась, глядя на меня, а потом, морщинистой рукой бережно поправила складку на моем платье и пару выбившихся из прически непослушных прядей. И только когда, похоже, полностью удовлетворилась результатом, взяла меня за руку, как маленькую, и повела из комнаты по коридору и дальше на лестницу, ведущую на первый этаж.

Странно было то, что меня ведут, как неразумного ребенка, который вполне может удрать, если его не держать, словно я сама не могла бы идти вслед за человеком, если бы меня попросили. Однако, я не подавала виду, что мне это не слишком приятно. Не хотелось доставлять этим людям хлопот. Тем более что они были так сказочно добры ко мне. Одели меня, накормили, и насколько я могла судить, совсем не желали эла.

Я старалась выбросить из головы все мрачные подозрения, что лезли в мою голову.

Но слова о каких-то предыдущих девушках эхом звучали в моей голове, не давая мне успокоиться.

Куда мы идем? Что мне скажет повелитель?

Коридор был тускло освещен, и благодаря непривычной тишине я замечала, как скрипят деревянные половицы отзываясь на наши с бабушкой шаги.

Мы с Сольмой вышли в большой зал, который так впечатлил меня утром своим теплом и суетой. Но теперь ощущение от этого места было немного иным. Уже не было той людной атмосферы, не было снующих туда-сюда людей, каждый из которых был занят каким-то важным делом.

Казалось, что все здесь вымерло и люди уснули.

Зал, как и коридор, был тускло освещен, но я сумела разглядеть разглядеть силуэты людей.

Играла приглушенная музыка, и кто-то в дальнем углу негромко пел чистым, высоким голосом. Песня была невыразимо трогательная, я, как будто против своей воли приостановилась, прислушиваясь.

Мне очень хотелось остаться здесь и дослушать песню, но старушка вела меня дальше, к выходу.

Я с сожалением приняла шубу, которую мне дала Сэльма, и когда надевала сапоги старалась делать это как можно медленнее, чтобы еще хоть немного послушать чудесную песню.

— Пойдем, девочка, нет времени, — торопила меня Сэльма.

— Очень красивая песня, — сказала я, внутренне готовясь к выходу на промозглый холод.

— 0, дитя мое, ты еще наслушаешься этих песен, — сказала с улыбкой Сэльма, запахивая свое серое пальто, — ты весь его репертуар выучишь, он тебе еще надоест.

— Я никогда не слышала, чтобы так хорошо пели, только на ярмарке разок слышала что-то похожее, но там было все равно хуже.

— Еще бы, ухмыльнулась Сэльма, увлекая меня за собой на улицу, — один из четырнадцати избранных имперских менестрелей осчастливил нас своим присутствием.

— Правда? — воскликнула я, чем испугала торопящегося куда-то мальчугана с курицей в руке, он вздрогнул чуть не выпустил ее от неожиданности. Я тут же спохватилась, и стала говорить тише, — значит у вас тут не только лучший повар, но и один из легендарных четырнадцати?

О 6 имперских менестрелях ходили многочисленные легенды. Я не раз слышала истории о том, что их песня вылечивала безнадежно больных, и практически поднимала с того света чуть ли не умерших людей. Они поднимали дух воинов, которые после их песни шли в бой без страха. Если имперский менестрель из четырнадцати того желал, он мог, пользуясь своим голосом влюбить в себя любую женщину. Слава об этих сладкоголосых волшебниках ходила не только по империи, но и за ее пределами. Я слышала о них еще тогда, когда жила в восточном королевстве.

— Триединый император очень щедр, — сказала Сэльма загадочно, — а наш повелитель - очень верный его слуга, как и мы все.

Я восхищенно покачала головой и только сейчас обратила внимание на очень приметную постройку, к которой мы подошли.

И до чего же это было странное здание!

Сперва, в свете уличных факелов, мне показалось, что оно сделано из того же белого камня, что и замок, но когда мы подошли ближе, я сумела разглядеть его получше.

Оно было выстроено не из камня, не из кирпича и не из дерева, это был лед. Очень ровно отпиленные ледяные глыбы были как