Развод. Мне теперь можно всё - Софа Ясенева

class="p1">— Именно. И ты, маленький Брут, знал, — качаю головой, не пытаясь скрыть горечь.

— Ничо я не знал, — вскидывается он. — Я только кое-что видел один раз…

*** Мои хорошие, Приглашаю вас в ещё одну новинку литмоба "Дальше без тебя"

Наталья Ван "Развод. Ты сделал свой выбор"

https:// /shrt/y5EI

Глава 9 Лидия

— Не уверена, что хочу об этом знать… — утыкаюсь взглядом в сковороду, переворачивая последний блин, хотя Лёша их уже почти все умял.

— Тогда зачем спрашивала вчера? — он откидывается на спинку стула, и деревянные ножки жалобно скрипят по линолеуму.

— Тогда казалось, что это будет иметь значение, — вздыхаю, вытирая руки о полотенце.

— Но папа… он же тебя любит, я знаю, — тянет он, и глаза у него такие большие, серьёзные, будто он старается убедить не только меня, но и самого себя.

— Взрослые иногда делают ошибки, — подбираю слова осторожно. — И не всегда их можно простить.

В кухне на секунду воцаряется тишина, только стрелка часов над дверью отмеряет время громким щёлканьем.

— Но тогда-то папа наоборот оттолкнул, — Лёша наклоняется ближе, шепчет почти заговорчески. — И он не видел, что я наблюдал. Там Марианна эта, бесячая, к нему лезла. Вцепилась своими клешнями, а он рявкнул на неё: мол, я женат. После этого я её терпеть не могу. Пиявка настоящая. И вообще, она постоянно его палит, при каждом удобном случае.

Я застываю, с полотенцем в руках. В голове словно щёлкает: пазл складывается в новую картинку.

— А ты наблюдательный, — наконец говорю, стараясь скрыть удивление. Раньше-то думала, что Лёша просто терпеть не может секретаршу за её громкий голос и вычурные наряды. А оказывается, у его неприязни есть вполне веская причина.

Внутри неприятно ёкает: выходит, даже сын заметил то, что я пыталась списывать на пустяки. Марианна и правда задерживалась на каждом его движении взглядом, я это тоже видела — и уже давно. Но всё равно не думала, что она способна так обнаглеть, чтобы лапами лезть к женатому мужчине. Хотя чему я удивляюсь? Наглость у неё в крови.

Лёша меж тем жует блин уже без всякого аппетита, кусает и отбрасывает вилку, словно вся эта история испортила вкус даже любимого блюда.

— А то! Хочешь, я присмотрю за папой? Если замечу что-то — сразу расскажу, — оживляется Лёша, будто ему поручили сверхсекретное задание.

— Тебе учиться надо, а не в сыщиков играть, — качаю головой.

— А я в свободное время буду, — не сдаётся он, расправляя плечи.

— Не надо, — мягко пресекаю. — Лучше навещай меня иногда, если соскучишься.

Он нахмуривается.

— Это значит, что мы сюда не вернёмся?

Горло перехватывает, и я выдыхаю медленно, стараясь не показать, насколько тяжело это звучит даже для меня самой.

— Мы позже обсудим с папой, кто из нас останется тут.

Лёша поджимает губы, но спорить не стал. Мне больно от того, что он вынужден раньше времени думать о таких вещах.

— Спасибо за завтрак. Ну, я побегу, — он чмокает меня в щёку, тёпло и торопливо, и уже через секунду хлопает входная дверь.

Я машинально мою тарелки, вытираю стол, остатки блинов прячу в микроволновку. Сажусь с кружкой чая у окна и смотрю на двор, где редкие прохожие спешат по своим делам.

Надо подумать, как быть дальше. Семестр-то уже начался, и просто взять — уйти с работы не получится. Вернее, могу, конечно. Но кого они быстро найдут на моё место? У меня каждый день по три пары, и все ребята такие хорошие, старательные. Не брошу же я их вот так, посреди учебного года. Хотя бы до конца полугодия надо дотянуть. Да, именно так.

Придётся поговорить с Сергеем Анатольевичем, нашим завкафедрой. Попрошу не выносить эту ситуацию на уровень ректора, а дать время. А там, глядишь, и решение найду.

В крайнем случае, всегда смогу податься в репетиторы. Желающих учить английский хватает, а у меня опыт огромный. Это хоть и не кафедра, но тоже путь. Пусть запасной, но свой.

Когда раздаётся звонок в дверь, у меня сердце подпрыгивает к горлу. Подхожу осторожно, прижимаюсь лбом к холодной поверхности двери и смотрю в глазок. Если это Толмацкий… Нет, я ещё не готова к новой битве.

Но за дверью знакомое лицо, Галя. И на душе сразу чуть легче. Она, как всегда, стоит, скрестив руки на груди, и уже одним взглядом выражает всё: и тревогу, и возмущение, и готовность к бою за меня.

— Ну? — произносит она всего одно слово, но в нём сразу всё считывается.

— Только недавно проводила Лёшу, — объясняю, открывая. — Кстати, у меня блины остались. Будешь?

— А то, — оживляется она. — Могла бы и не спрашивать.

Проходим на кухню. Я снова ставлю чайник. Галя уже удобно устроилась за столом, снимает жакет.

— Помощь нужна? — спрашивает она, пока я достаю тарелку с блинами.

— Разве что моральная, — вздыхаю. — Я тут подумала… и решила не тянуть.

— С разводом? — подруга приподнимает бровь.

— Угу.

— А что Толмацкий?

— Сказал, разводиться не будем. И дырку во мне взглядом просверлил. Но я на поводу у него не пойду. Пусть хоть каждый день приходит. Сегодня, правда, ещё не был. Поможешь с заявлением?

— Да запросто, — она весело фыркает. — Ахах, у меня опыт есть.

Смеюсь в ответ, хоть и натянуто, и мы вдвоём склоняемся над ноутбуком. В два счёта заполняем все необходимые поля. Когда я, наконец, нажимаю на заветную кнопку “Отправить”, руки предательски дрожат. Внутри всё сжимается, будто я сделала шаг в пропасть. Так волнительно мне не было даже в тот день, когда мы с Димой подавали заявление в ЗАГС. Тогда было предвкушение. Сейчас — тяжесть.

— Спасибо, Галь, — выдыхаю. — Без тебя я бы не сразу нашла, где оно.

— Да не за что, — машет рукой она. — Как самочувствие-то?

— Чуть лучше, но ненамного.

— Давай я тебя к знакомому гастроэнтерологу запишу? Мировая тётка. Любой гастрит вылечит в два счёта.

— Хорошо, да. А то что-то подзатянулось…

Телефон на столе пиликает. Сообщение. Сердце тут же ухает вниз. Открываю.

“Лида, какого чёрта? Я тебе что сказал? Не собираюсь твою писульку подписывать, даже не