Хозяйка молодильных яблок - Иви Тару

– Затем, что князь наш жену себе ищет, и взор его на тебя упал.

Чего угодно ожидал он от девицы, но не того, что та в рукав прыснет да звонким смехом зальется.

– Ты, парень, ври, да не завирайся, – смеялась Милава. – Совсем меня за глупую гусыню держишь?

Стрижак брови сдвинул.

– Что ж, разве похож я на враля беспутного? Я князю верой и правдой служу, нет в моих словах ни капли кривды.

Милава вздохнула, голову опустила.

– Не гневись. Непривычная я к таким разговорам. Что ж, если и так, то все равно без толку речи твои. Если даже люба я князю, да он-то мне не люб.

– Это еще почему?

– Да неужто можно человека полюбить, не ведая?

– Сама сказала, что князь заботу о людях имеет, значит, нет в тебе к нему мыслей плохих.

– Да разве этого хватит, чтоб сердце к другому потянулось? Не видя человека и словом не перемолвившись, как узнать, тот ли это, кого сердце ждет? Да и как его взор на меня упасть мог, если он и сам меня в глаза не видел?

– А он на тебя моими глазами смотрит, – Стрижак ближе подошел, за руку ее взял. – Мы с ним с детства вместе росли, и ликом похожи, то все говорят. Нам всегда одно и то же нравилось.

Милава улыбнулась, руку свою от парня отобрала.

– Жаль, что я твоими глазами на князя поглядеть не могу. Ликом схожи, то не главное; схожи ли думами и обхождением? Верю, что добрый человек наш князь, но будет ли он любить меня до конца дней своих?

– А ты не бойся и заранее не загадывай, я же просто спросил, пошла бы за князя, ежели сватов прислал?

– Ну тебя! – отмахнулась Милава. – Вот уж не верю, что вы с князем схожи, навряд ли он такой же болтун, как ты, и вряд ли за руки сразу хватать горазд.

Стрижак на шаг отступил, вроде как образумился, на сарафан указал.

– Вижу, рукодельница ты, сама ли красу такую вышила?

Милава ладонью по вышивке провела, грустно кивнула.

– Сама. Матушка выучила, еще жива была когда.

– Постой, так ты старостина дочка, выходит? На сестре твоей сегодня платок видел… Слушай меня, красавица, князь и правда жену подыскивает. Вот тебе перстенек от него, ждет он невест со всего Семидола у себя в стольном граде к концу следующей седмицы. Как придешь на княжий двор, перстенек покажешь, тебя пропустят.

Пока Милава соображала, что ей гридню ответить, он в ее ладонь перстень вложил и пальцы ее в кулачок сложил, сам же быстро так среди деревьев растворился, будто и не было. Хотела было за ним кинуться, вернуть ненужный подарок, но силы оставили, она на лавочку присела и задумалась. Странный сегодня день случился, не менее странные речи.

Глава 10. Ночной морок

Не успел Стрижак уйти – снова шаги. Что-то зачастили сегодня к ней в сад. Милава вздохнула. Скорей бы уж уехали эти беспокойные гости. Пусть лучше мачеха злобится; от нее хотя бы знаешь, чего ожидать, а от гридня и речей его сердце странно ноет и даже будто к горлу прыгает. Мачеха легка на помине оказалась: не успела Милава о ней подумать, как она сама в сад вошла, да с улыбочкой на подкрашенных красным губах.

– Как ты, доченька? Не скучала тут?

– Да некогда мне скучать было, – Милава улыбкой мачехи не обольщалась. Самые большие гадости она делала именно вот так, улыбаясь. – Кусты ровняла, землю рыхлила, вредителей с листьев собирала.

Велезара сад глазами обвела, еще шире улыбку на лицо повесила.

– Вижу, вижу. Ровняла, рыхлила, да с парнями миловалась…

– Да что ты такое говоришь? – Милава смутилась сперва, что мачеха ее в чем-то дурном подозревает, а потом разозлилась. – Ну, если и так, то чего? Тебе какое дело?

– Какое дело, говоришь? – прошипела Велезара. – А такое, что ты, дрянь, на чужое позарилась.

– Не возводи напраслину, – Милава испугалась, но не того, что мачеха сказала, а вида ее лица, перекошенного от злости. – Чужого сроду не брала.

– А это что? – Велезара руку Милавы ловко так выкрутила, что кулак у нее разжался, перстенек на землю упал. – Дрянь! Сестре дорогу перейти хочешь? Она старшая, ей первой замуж идти!

– Пусть идет, кто ей мешает?

– Ты! Зачем перстень взяла, зачем обещалась?

Милава не помнила, чтоб обещаний каких Стрижаку давала, но мачеху ее слова не убедили бы все равно, потому она промолчала. Велезара перстень подобрала, Милаве кулаком погрозила.

– Посмей только боярину или кому из людей его хоть полсловечка сказать – увидишь, что будет. Сперва яблоню твою велю срубить, потом клячу эту дохлую на живодерню отправлю, хватит ей задарма место в конюшне занимать. Ясно?

Милава лишь кивнула. Куда уж яснее. Боярин со своими людьми уедет, а она тут останется. Мало ли что ей там Стрижак наобещал, ты еще попробуй до города доберись. Да и все равно не собиралась она ни на какие там княжьи смотрины ехать.

– И до утра домой не являйся, – приказала мачеха перед тем, как уйти. – В избе вон переночуешь, ночи сейчас теплые.

Повернулась, лишь концы убруса мелькнули, Милаву по лицу хлестнули. Девушка дыхание перевела, сердце успокаивая, потом к яблоньке подошла, погладила.

– Вот так вот, матушка, такие у нас дела. Ничего, как-нибудь проживем. На голову ей посыпались лепестки, листики ветром шевельнуло, будто отвечала ей матушка, что да, переживем, как не пережить.

В избушке Милава все же пару полешек в печку кинула, затрещала кора, пошел дымок; от этого запаха ей всегда спокойнее делалось. Дом, где живой огонь горит, от лиха защищен. Она взяла старый кожушок, завернулась и на лавке улеглась. Сон не шел, так и стояло перед взором лицо мачехи; потом лицо Стрижака появилось, улыбка Велезары сменялась улыбкой гридня. Милава глаза открыла, поняла, что это морок ей снился. На дворе уже посветлело, дело к утру шло, но поспать еще можно, как вдруг дверь входная скрипнула.

Девушка рывком села, прислушалась. Может, морок снова снится? Но нет, вот снова скрип, и сквозняком из щели дунуло. Хотела она спросить, кого там принесло, но язык к небу прилип. Страх такой охватил, что не шевельнуться. Глаза к темноте чуть привыкли, стала видна фигура у двери. Человек тоже, видать, к темноте приноравливался. Не мачеха это и не отец, тот ростом ниже, и даже не Стрижак. Тот в плечах хоть и широк, но в бедрах узок. Этот же огромен, что вдоль,