Синие бабочки - Джек Тодд

Непрочитанные сообщения с неизвестного номера. Снова. Стоит выбросить телефон в окно, чтобы с ним повеселился голодный енот и унес куда-нибудь к себе в гнездо, однако я дрожащими пальцами провожу по экрану и жду, пока мессенджер загрузится.

Пусть это будет реклама. Ну пожалуйста.

Нет, никакая это не реклама.

Внутри всего лишь несколько фотографий, только пугают они до дрожи. Я смотрю на собственный дом: вокруг темно, свет горит только в моей комнате на втором этаже, но не узнать подъездную дорожку и дурацкий венок на двери, который не снимают с прошлого Рождества, невозможно. И даже крышка мусорного бака приоткрыта, будто там…

Я в ужасе бросаюсь к окну и всматриваюсь в темноту, но никого не вижу – только чувствую, что за мной кто-то наблюдает. И это уж точно не бедный енот, разочарованно бредущий подальше от мусорки в сторону соседского дома.

Он здесь.

Задернуть шторы, запереть дверь в комнату и выключить свет – вот и все, что я могу сделать. Что толку, если он где-то рядом и смотрит за мной? Боже, да это даже хуже, чем прислушиваться к грузным шагам отчима в прошлом. Почему я не могу пожить спокойно хоть немного? Почему, избавившись от одного чудовища, я тут же угодила в лапы к другому? И кто это, черт бы его побрал?

В комнате темно, так что приходится подсветить кровать телефоном, чтобы найти письмо из академии. Неважно, какие у них экзамены, я в лепешку расшибусь, но сдам. Мне нужно свалить из Рокфорда как можно скорее, да еще и туда, где меня не подумает искать какой-то сумасшедший, помешанный на бабочках. И если не в Калифорнию, то куда? Тем лучше, что мне там совсем не место. Плевать, если там будут смотреть на меня свысока. Плевать, если я не справлюсь с нагрузкой.

Хватит и того, что это мой единственный билет в жизнь. Если только я не решу поехать автостопом в соседний штат и начать с чистого листа – без денег, связей и даже места в захудалом колледже. А я пока не настолько сошла с ума.

От звука уведомления все внутри переворачивается: ухает вниз сердце, сводит от страха желудок; и я сильнее стискиваю телефон в руках. Не стоит открывать сообщения, лучше позвоню в полицию и попрошу их отследить номер. Они ведь это умеют, так? И ищут убийцу отчима. Вот пусть и разбираются, а мне в это лезть незачем.

Но ведь он хочет именно тебя, Ванда. Дело не в ублюдке, дело в тебе – ты видела, какое послание он тебе оставил.

И внутренний голос во многом прав. Я стерла все сообщения от этого психопата и могла бы сказать, что никогда не писала того злополучного «хочу», но… Так много но. Полиции не составит труда выяснить, что и когда я писала, только какая разница? Я думала, это чья-то глупая шутка, боже, а не сама связалась с киллером и попросила прикончить отчима самым извращенным способом!

Несколько раз глубоко вдохнув, я набираю номер городского участка. Одна цифра, вторая, третья, и в верхней части экрана телефона снова высвечивается уведомление. И на этот раз я не могу не прочесть сообщение.

«Разве ты не благодарна мне, дорогая Ванда?»

– Нет, придурок! – восклицаю я, словно он может меня услышать, и мой голос эхом отражается от стен и потолка.

Тишина, но номер я так и не набрала. Палец завис над последней цифрой, как лезвие гильотины над смертником. Что я скажу в участке? Мне пишет убийца отчима, а знаю я об этом потому, что сама ему написала? В лучшем случае они не поверят мне, как в прошлый раз. В худшем – позвонят матери или отправят меня на обследование к психотерапевту. Скажут, будто крыша от стресса поехала: сначала скандалы дома, потом убийство, а теперь еще и поступление в колледж.

Я буквально слышу их голоса: «Ах, девочка просто рассудка лишилась, ей нужно отдохнуть и поменьше зависать в интернете. Миссис Уилсон, отвезите ее к сестре в Чикаго, пусть отдохнет пару дней». Ну и дрянь.

Сбрасываю набранные цифры и плотно сжимаю губы, от нервов топая по холодному полу босиком. Полиция могла бы спасти меня, только я не хочу иметь с ними дела. Я хочу убежать и начать новую жизнь, вот и все. И там меня не достанет уже никто: ни сумасшедший с бабочками, ни мертвый отчим, ни даже мать.

Несмотря на выскакивающие снова и снова уведомления, я открываю браузер на телефоне и набираю указанный в письме из академии Белмор адрес. Форма регистрации простая, заполнить ее – дело пары минут, а записаться на экзамен в пятницу – нескольких секунд. И вот я уже одна из потенциальных студенток, что будут бродить по пафосным залам, оформленным под старину, весь следующий год. А если повезет, то ближайшие несколько лет.

И никакого больше страха. Никаких чудовищ. Никаких ночных кошмаров.

Но сегодня они останутся со мной. Точно как уведомления о непрочитанных сообщениях в мессенджере.

«Наблюдать за тобой – сплошное удовольствие, дорогая».

Муза

– Тебе письмо! – раздается с первого этажа голос матери. Недовольный и мрачный, как обычно. Кажется, если бы она могла, то кричала бы каждый раз, обращаясь ко мне. – Судя по конверту, из твоего университета. Я говорила, что тебя не примут, – вот и доказательство.

Я задергиваю занавески в комнате и едва не закатываю глаза. Не то чтобы я на полном серьезе рассчитывала поступить в академию Белмор, но чертов экзамен на прошлой неделе высосал из меня все соки. На полную выложилась, лишь бы свалить из Рокфорда, положить конец череде странных сообщений и злости матери. А еще перестать натыкаться на фотографию отчима на первом этаже каждый раз, как спускаюсь забрать с кухни ужин или выйти проветриться.

А мать будто сердцем чует, что я руку к его смерти приложила. Только вот моей вины в этом нет – он сам довел меня, сам подтолкнул к той грани, когда мне хотелось только одного: убить его или покончить с собой.

– Спасибо, мам, за непоколебимую веру в меня, – саркастически отвечаю я, когда спускаюсь по лестнице.

Она стоит у входных дверей с толстой пачкой конвертов: очередная бесполезная реклама и письма от бабули из