Планета-тюрьма варваров - Руби Диксон

Дело не только в одежде или жилых помещениях. Батончики, которые мы получали, были заплесневелыми, грязными, и я почти уверена, что мой однажды был покрыт спермой. Я это не ела. Ирита была слишком счастлива принять это из моих рук.

— Что такое немного семени, как не немного дополнительного белка? — спросила она со смехом.

Ирита — странная девушка. Кажется, никого не волнует, что она в большей или меньшей степени серийная убийца — в чем она часто признается с веселым смехом. У нее есть бесконечный поток охранников, которые регулярно навещают ее, и она с радостью трахается с ними за все, что они могут ей принести. Это может быть что — то вроде дополнительного протеинового батончика или немного сплетен, но она все равно раздвигает для них ноги.

— Киска — это просто кусочек плоти, — говорит она мне. — Если это то, что нужно, чтобы почувствовать себя здесь немного более комфортно, я позволю им всем трахать меня, сколько им заблагорассудится.

Она поощряет меня трахаться с охранниками.

— Тебе скоро придется это сделать. С таким же успехом можно было бы оказаться по правую сторону стола переговоров, — говорит она мне.

Но я не могу быть такой, как она. Мне все равно, умру ли я с голоду, или у меня никогда не будет права принимать душ, или мне придется совать руку во все грязные водосточные трубы, которые есть в тюрьме. Я не сплю с охранниками. Ни с кем из них.

Хотя, кажется, я единственная, кто так думает. Насколько я могу судить, все охранники ведут себя так, как будто женщины в тюрьме принадлежат им. Любой охранник, который хочет намочить свой член, просто должен подойти к женщине и предложить ей кое — что. Диетические батончики, по-видимому, обычное дело. Иногда это свежая униформа или дополнительный поход в душ (куда мы ходим только раз в неделю). Иногда это делается ради привилегии не совать руку в засоренные водосточные трубы. В принципе, если есть причина, которую охранники могут придумать, чтобы трахнуть заключенную, они ею воспользуются.

Это ужасно. Но все, кажется, удивляются, что я прихожу от этого в ужас. Секс — это валюта здесь, и если я хочу чешуйчатый, насекомоподобный или похожий на щупальце член, все, что мне нужно сделать, это попросить. Конечно, я ничего этого не хочу. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

Однако эту концепцию, похоже, никто не понимает. Похоже, они все думают, что это всего лишь вопрос времени, когда я сдамся и начну раздвигать ноги. Но этого не произойдет. Никогда, ни за что.

Я лучше умру первой.

Сегодня я сижу в главном зале женской половины вместе с остальными. Нам не разрешается ложиться на свою койку в дневное время, если мы не хотим взять с собой охранника. Я сажусь в сторонке, обхватив руками колени и пытаясь не обращать внимания на звуки, которые издают поблизости Ликсист и один из охранников. Ирита радостно болтает с розовокожей пираткой с непроизносимым именем и поглощает закуску, которую она «заработала». Остальные собираются небольшими группами, разговаривая, но, кажется, никто не обращает на меня внимания. Это прекрасно. Думаю, я сбиваю их с толку из — за своего нежелания использовать охранников в своих интересах.

Но затем женщины бросают на меня взгляды, и я чувствую укол беспокойства. Тревожное чувство усиливается, когда Ирита доедает свою закуску, вытирает руки, а затем две женщины подходят ко мне.

О — о -о.

— Итак, малышка Хлу-я. Ты становишься здесь довольно популярной. — Ирита улыбается, демонстрируя острые зубы, когда подходит и садится рядом со мной. — Один из заключенных спрашивал о тебе, и многие сплетничают о том, чтобы это могло значить.

Я сажусь, хмурясь.

— Спрашивал обо мне?

— Да. — Ее глаза блестят от возбуждения. — Похоже, ты заинтересовала большого мессаку. По всей тюрьме распространился слух о том, как он собирает информацию о тебе. Кто ты, с какой планеты ты родом, кто прикасался к тебе. Ноку очень расстроен из — за сложившейся ситуации, потому что он рассматривает тебя как своего личного маленького питомца.

Я вздрагиваю, стараясь не думать обо всех ужасных последствиях того, что я «маленький питомец» Ноку.

— Я даже не понимаю, о чем ты говоришь, Ирита.

Она хихикает, ее голос глубокий и гортанный. Она обнимает меня за плечи, изображая дружелюбие.

— Это очень плохая ситуация, мой маленький друг, и я просто пытаюсь дать тебе совет, как правильно из нее выйти. А теперь пойдем. Ты знаешь, о ком я говорю?

— Этот… мис-са-ка? Я не знаю, что это такое. — Даже когда я спрашиваю, я думаю о большом синем инопланетянине, с которым я обменялась взглядом. Он единственный здесь, кто не заставил меня почувствовать, что на меня напали одним лишь взглядом.

— Это очень могущественная раса с планеты, которую они называют Родным миром. У него уродливая синяя кожа и большие торчащие рога. Очень высокий по сравнению с тобой, Хлу-я. Очень сильный. Он раздавил бы твое маленькое хрупкое человеческое тело под собой, если бы попытался трахнуть тебя. — Эта мысль забавляет ее, и легкая ухмылка появляется на ее лице. — Хотя я думаю, что ты умерла бы счастливой.

Я не отвечаю, но чувствую, как мои щеки вспыхивают от ее предложения. Так это тот большой синий парень, который спрашивает обо мне? По какой — то причине это делает меня счастливой — и в то же время немного обеспокоенной. Я представляю его себе — он не такой уродливый, как говорит Ирита. Его кожа была глубокого, приятного оттенка синего, и я помню татуировки и темные глаза. И рога. И мускулы. Он выглядел угрожающе, но не непривлекательно.

— Ты знаешь, кто он такой? Тот… инопланетянин?

— Ах, милая моя, я знаю все, что происходит в этой тюрьме. — Она вытягивает ногу таким образом, который является откровенно сексуальным и непринужденным одновременно. — Его зовут Джутари, и он живет в Хейвене уже год. Он работал на уборочных машинах, пока не вышел на максимальную должность после убийства трех человек во время бунта. Ходят слухи, что его сокамерники либо боятся его, либо работают с ним. Видишь ли, именно так работают большинство здешних влиятельных заключенных. Т ы либо у них под каблуком, либо под землей. — Ирита смеется над собственной шуткой.

— Почему он здесь? Каков был его приговор?

— Он здесь по той же причине, что и все мы, — размышляет она. — Потому что он был непослушным, очень непослушным мальчиком. — Она резко встает