Опальная жена. Пекарня на краю севера - Александра Берг

от скамьи. Я остался один, пытаясь понять загадочные слова друга. В голове крутились вопросы, но времени на размышления не осталось – двери захлопнулись, и глашатай объявил о начале суда.

Глава 51.

Глава 51

У меня не было защитника. Честно, я думал, что сам возьму на себя эту роль.

Анна жива. Я знал это. Нужны лишь доказательства, и я мог их предоставить. Неопровержимые доказательства. Драммонд про них знать не знает. До меня самого не сразу дошло. Но появление Глена, его загадочные слова о том, чтобы я помалкивал…

Ладно. Так и сделаю. Буду нем как рыба.

Судебный зал погрузился в тишину, когда вошли члены судейской коллегии.

– Дело об убийстве аристократки Анны Артейр объявляется открытым, – произнес главный судья. – Пусть обвинитель выступит.

С места поднялся худощавый мужчина с острой бородкой и ледяными глазами – королевский прокурор. Его чёрная мантия с алой подкладкой волочилась по полу, когда он выходил на середину зала.

– Ваша честь, уважаемые члены суда, – начал он звучным, хорошо поставленным голосом. – Перед вами Виктор Артейр, бывший генерал королевской армии, дракон… и хладнокровный убийца.

По залу пронёсся возбуждённый шепоток.

– Пятнадцатого дня этого месяца в поместье, что принадлежит Виктору Артейру, произошло чудовищное злодеяние. Анна Артейр, молодая супруга обвиняемого, была зверски убита, – прокурор сделал драматическую паузу. – Убита собственным мужем в приступе неконтролируемой ярости.

Я стиснул зубы, но вспомнил слова Глена и промолчал.

– Доказательства очевидны и неопровержимы, – продолжил обвинитель. – Свидетели подтвердят, что Виктор Артейр страдал от болезненной ревности, имел вспыльчивый и неуравновешенный характер. Он неоднократно угрожал не только своей жене, но и её родне.

Прокурор развернулся и указал на меня:

– Обвиняемый, воспользовавшись наградным оружием вонзил его в сердце бедной девушки. Ваша честь, мы вызываем первого свидетеля, Марту Хедли, служанку поместья.

Дверь в дальнем конце зала отворилась. Вошла женщина средних лет с испуганным лицом, одетая в простое серое платье. Она семенила к свидетельскому месту, не поднимая глаз.

Я внимательно всмотрелся в её лицо. Никогда прежде не видел эту женщину.

– Госпожа Хедли, – обратился к ней прокурор, когда она принесла присягу, – как долго вы служите в доме обвиняемого?

– Т-три года, господин, – пролепетала женщина.

Ложь. Чистейшая ложь.

– Расскажите суду, что вы видели в день смерти госпожи Анны.

Сцепив пальцы в замок, она начала свой спектакль. Её рассказ, поначалу сбивчивый, быстро обрастал невероятными подробностями, становясь всё абсурднее. Гениальная актриса. Она дрожала, глядя на меня так, словно я был исчадием ада. Слёзы блестели в глазах. Для меня – дешёвая театральщина, но толпа, кажется, была в восторге.

Я скользнул взглядом по судьям. На их лицах было изображено должное сочувствие, но в глубине глаз плескалась откровенная скука. Неужели Драммонд купил всех?

Посмотрел на Глена. Тот оставался невозмутим, лишь еле заметно качал головой, напоминая мне о нашем уговоре молчать.

После лжесвидетельницы выступили ещё несколько “очевидцев” – всё с одинаково фальшивыми историями. Каждый из них описывал меня как монстра. Некоторые рассказы были настолько нелепыми, что я с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.

Когда последний свидетель покинул зал, судья откашлялся:

– Обвиняемый Виктор Артейр, вам предъявлено обвинение в убийстве вашей супруги. Поскольку вы не имеете представителя защиты, вам предоставляется право самостоятельно изложить суду свою версию событий.

Я медленно поднялся. Все ждали, что я начну оправдываться, но я молчал.

– Обвиняемый, вы слышите меня? – повысил голос судья. – Вам необходимо представить свою защиту.

В этот момент в центр решительно вышел Глен.

– Ваша честь, – его голос разнёсся по залу, – позвольте представиться. Глен Майерс, защитник обвиняемого.

По залу пронёсся удивлённый шёпот. Драммонд, сидевший в первом ряду, резко выпрямился.

– Это… необычно, – протянул судья. – Вы не были заявлены как защитник.

– Я прибыл в столицу только сегодня утром, – Глен улыбнулся своей фирменной улыбкой. – И хочу заявить, что всё дело целиком и полностью сфабриковано.

Зал буквально взорвался шёпотом и возгласами. Судья несколько раз ударил молотком, призывая к порядку.

– Это серьёзное заявление, господин Майерс. Вам потребуются веские доказательства.

– Разумеется, ваша честь, – Глен невозмутимо кивнул. – У меня есть свидетель, который полностью опровергнет все обвинения.

– Так. И кто же он? – поинтересовался судья.

Глен обернулся к дверям и громко произнёс:

– Прошу пригласить моего свидетеля.

Двери распахнулись, и в зал вошла Анна. Всё замерло. Даже воздух, казалось, перестал двигаться. Я не смог сдержать улыбки, чувствуя, как что-то сжимается внутри. Даже в простом тёмном платье, с собранными волосами, она затмевала всё вокруг. Тот нежный запах дикой вишни, который я помнил до мельчайших оттенков, угас. Но на его месте появился новый – огонь, раскалённый янтарь, сводивший с ума сильнее любого вишнёвого цвета.

– Ваше имя? – прогремел над затихшим залом голос верховного судьи.

– Анна Артейр!

По залу тут же пронёсся не просто возглас, а единый, судорожный вздох. Он волной прокатился от судейской скамьи до галёрки:

“Нет!..”

“Это она?”

“Не может быть… Артейр?!”

Я не мог оторвать взгляда от Анны. Не мог дышать, не мог думать, лишь впивался в неё взглядом, боясь, что она растворится, окажется миражом. Но Анна стояла непоколебимо, с гордо поднятой головой, словно изваяние богини мести и справедливости, сошедшее с пьедестала. Весь зал, казалось, превратился в застывшую картину, где она была единственным живым элементом.

Тишину разорвал сдавленный скрежет. Драммонад вскочил на ноги. Его холеное аристократическое лицо, обычно выражавшее лишь надменность, исказилось в гримасе паники. Кровь прилила к щекам, заставив их пойти багровыми пятнами.

– Это невозможно! – прорычал он. – Это… это обман! Какой-то морок!

Судьи переглянулись. Верховный, несколько раз ударил молотком, попытавшись восстановить порядок.

– Тишина! Сохраняйте тишину!

Но слова потонули в гуле. Зрители, словно сорвавшись с цепи, повскакивали с мест. Кто-то тыкал пальцами, кто-то прижимал руки ко рту, светские дамы вскрикивали и хватались за веера. Вся та знать, которую Драммонад созвал, чтобы они стали свидетелями моего позора, теперь с упоением наблюдала за его собственным крахом. Представление, срежиссированное им для моего унижения, превратилось в театр его агонии.

Слухи уже не просто разнесутся по городу – они пронесутся по нему огненным смерчем.

– Как видите, история моей смерти была несколько преувеличена, – звонкий голос Анны прорезал гомон.

– Это уловка! – Драммонад, кажется, немного оправился от первоначального