Опальная жена. Пекарня на краю севера - Александра Берг

Вполголоса, перебирая мои волосы, он рассказывал, как завершилось следствие. Его слова рисовали яркие картины: вот герцог Драммонд, осознавший, что угодил в собственноручно расставленный капкан. Вот его отчаянные, судорожные попытки вырваться, сбежать, подкупить, пригрозить. Загнанная в угол крыса, почуявшая холод стали у горла, становится в разы опаснее и непредсказуемее.

Но моих записанных показаний хватило с лихвой.

Впрочем, упрятать за решётку целого герцога. Виктору, по его словам, пришлось изрядно повозиться. Однако даже у такой влиятельной фигуры, как Драммонд, нашлись свои недоброжелатели.

Слушая Виктора, я ощущала огромное облегчение от того, что вся эта аристократическая грызня осталась так далеко. Это не для меня. Слишком грязно, слишком мерзко, слишком липко.

Когда речь зашла об отце, голос Виктора стал мягче. Что ж, он, как я и предполагала, вернулся в поместье. Вот только его поступок со слугами не прошёл бесследно. Насильственная чистка памяти – это не просто вырванная страница из книги, это грубое вторжение в душу. Все до единого слуги приняли решение покинуть особняк.

Никто не захотел жить и работать рядом с человеком, способным по щелчку пальцев переписать твою личность. Розалинда, к слову, выступила свидетельницей против Драммонда. Герцог ей угрожал, но, судя по всему Виктора, кузина боялась гораздо больше… Ей, можно сказать, повезло. Они с матерью покинули Алькветтерн, обосновавшись в какой-то деревушке – в ссылке.

– Когда я проезжал мимо, – произнёс Виктор, поглаживая меня по спине, – то видел, как твой отец колол дрова.

Я не выдержала и прыснула, пряча лицо у него на груди. Чего-чего, а этого я представить себе не могла. Бывший аристократ, привыкший к тому, что за него все делают слуги, теперь с топором в руках. Картина была настолько нелепой и в то же время… правильной, что в голове не укладывалась. Наверняка ему было невыносимо тяжело смириться с таким падением.

– Не веришь мне? – надулся Виктор.

– Верю, – рассмеялась я. – И так рада, что всё закончилось, – прошептала я, прижимаясь к нему теснее. Смех затих, но улыбка не сходила с моих губ. Я провела пальцем по его груди, обводя контуры мышц. – Виктор… а что, если бы я не успела?

Он на мгновение задумался, его взгляд стал серьёзным.

– Тогда… мне пришлось бы показать суду метку.

Я непонимающе нахмурилась.

– Метку? Какую ещё метку?

Не говоря ни слова, Виктор перевернулся на живот и кивнул себе за спину.

– На затылке.

Я приподнялась на локте, откинула его тёмные волосы в сторону. И замерла. Прямо у основания черепа виднелась татуировка – замысловатый узор из переплетённых рун, образующих нечто вроде стилизованного пламени или цветка. Узор был до того сложным и изящным, что казался живым.

– Что это? – выдохнула я.

– Точно такая же есть у тебя.

Мои пальцы лихорадочно метнулись к собственному затылку, пробираясь сквозь пряди волос. Там, под кожей, ощущалось лёгкое уплотнение, рельеф, которого я никогда раньше не замечала. Или просто не обращала внимания.

Я вскочила со шкур. Схватив с туалетного столика небольшое серебряное зеркальце, подбежала к большому зеркалу у стены. Дрожащими руками я кое-как поймала отражение своего затылка в маленьком зеркале, глядя на него через большое. И ахнула.

Там была она. Точная, идеальная копия его татуировки. Такая же вязь рун, такой же рисунок.

Виктор поднялся, его глаза следили за каждым моим движением.

– Это истинная связь, – сказал он тихо. – Ты разве не слышала о таких?

Я лишь замотала головой, не в силах оторвать взгляд от своего отражения.

– Что… что всё это значит?

– Это значит, что мы предназначены друг для друга. Связаны судьбой, если угодно.

– Врёшь, – прошептала я, скорее по привычке, чем от настоящего недоверия.

Увиденное говорило само за себя.

– Слово генерала! – фыркнул Артейр.

Не выдержав, я рассмеялась. Виктор тут же подхватил мой смех, наполнив спальню звуками чистого, беззаботного счастья.

Эпилог.

Эпилог

– Щит! Держи щит, Анна!

Голос Виктора вырвал меня из задумчивости. Я вскинула руку, и передо мной соткался полупрозрачный барьер. Магия – не поток, который нужно выплеснуть, а тончайшие нити, которые следует сплетать. Я повторяла это как мантру. Больше не голые эмоции, не слепая ярость. Только холодная воля.

Виктор метнул в меня сгусток энергии. Щит дрогнул, но устоял.

– Уже лучше, – одобрительно кивнул он. – Ты пытаешься контролировать.

Как оказалась колдовать на голых эмоциях опасно. Ты можешь вложить в удар весь резерв, и даже не понять этого. Можешь ненамеренно ранить человека. Вспомнить хотя бы тот случай с Розалиндой – энергия полоснула её по щеке. Так что я стала учиться. Виктор навёз мне гору учебников. Мой муж оказался на удивление хорошим учителем. Терпеливым, внимательным и невероятно дотошным. Он объяснял теорию, заставлял меня медитировать и часами плести простейшие узоры, пока они не начинали получаться идеальными.

– Пожалуй, на сегодня достаточно, – Виктор опустил руки.

– Уже сдаёшься? – поддразнила я, пытаясь унять дрожь в ногах. – Может, ещё один раунд?

Виктор с укоризной покачал головой.

– Что я говорил тебе о перенапряжении? Или ты хочешь, чтобы я снова носил тебя на руках до самой постели, а потом неделю отпаивал травяными отварами?

– Хм-м-м, – я сделала вид, что глубоко задумалась, и лукаво подмигнула. – Насчёт постели я бы поспорила…

Виктор, мгновенно разгадав мой намёк, хрипло рассмеялся. В два шага он оказался рядом и притянул меня к себе, заключая в кольцо сильных рук. Его ладони легли на мою талию так уверенно и властно, словно я была самой большой драгоценностью в мире.

Весна в Дала-Эрне не пришла – она ворвалась, сметая остатки зимы.

Снежные шапки на вершинах гор подтаяли, и с оглушительным рёвом вниз устремились тысячи потоков талой воды. Воздух наполнился запахом влажной земли и просыпающейся хвои. А следом пришло и лето, тёплое, ласковое. Город полностью преобразился. Склоны гор покрылись лиловыми, золотыми и алыми пятнами цветущих рододендронов и горных маков, превратив суровый пейзаж в волшебный ковёр.

Виктор, не разжимая объятий, мягко потянул меня вниз. Мы опустились на траву, в россыпь крошечных, хрупких лепестков горных фиалок. Отсюда, с нашего тренировочного уступа, Дала-Эрне был как на ладони.

– Так что ты решила насчёт моего предложения? – голос Виктора, внезапно ставший серьёзным, вернул меня к реальности.

Я закусила губу. Как