Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли! - Екатерина Ильинская

Подавив приступ раздражения, я покачала головой и как можно спокойнее ответила:

— Всё в порядке. Просто новые способности открылись, а старые… сбоят… От этого я немного… нервничаю.

— Понятно. Тогда я заварю успокаивающий чай и пойду.

Я поблагодарила и принялась собирать камни с пола. Что, дирх побери, от меня хочет Ошур? И точно ли от меня? Хоровод мыслей о Лере, Девенике, Сандре и полетевшем к дирхам злодейском плане вызывал чувство тревоги, и я против воли бросила взгляд на хрустальный шар.

Ну, нет! Хватит на сегодня. И вообще хватит! Я и так преступно много наблюдала за Хантли. Мне нужен успокоительный чай. Срочно!

* * *

Чай не помог. Не помогло и чтение газет, в которые я зарылась, чтобы восполнить образовавшиеся за последние дни пробелы, хотя кое-что интересное нашлось. Я даже позвала Саюши, чтобы прочитать одну новость ей вслух.

'ИСТИННОЙ ЛЮБВИ НЕ БЫВАЕТ!

Следователь СМБ Даниэль ван Торн раскрыл заговор в храме Ины. Храмовники убедили всех, что богиня дарит благословение влюблённым, гарантируя счастливую семейную жизнь. Целый год к ним тянулись жаждущие обрести вечное счастье.

Однако выяснилось, что узы истинной пары — не более чем результат использования приворотного зелья, которое распылялось во время церемоний.

За год работы мошенников, более трёх сотен человек вступило в брак, посчитав себя истинной парой. Что теперь будет с этими несчастными? Наш корреспондент провёл расследование…'

— Пс-с-стш-ш-ш… — злобно зашипела Саюши и свилась в кольца, словно кого-то душила. Пробившийся пушок топорщился колючками и выглядел угрожающим.

— Да-да, я помню, что тебе храм сразу не понравился.

— Пс-ст! — словно выплюнула коббарра.

— И тот противный монах получил сполна! Помнишь, я ему это предсказала?

Коббарра согласно кивнула, и мы переглянулись, разделяя друг с другом чувством восстановленной справедливости.

— Идём спать? Уже поздно.

— Пс-с-с, — согласилась Саюши и выползла из комнаты, заставляя следовать за собой. Но когда нога коснулась первой ступеньки, сердце так защемило, что, плюнув на все принципы, я развернулась и направилась в кабинет. Только одним глазком посмотрю, что с Эрнетом всё в порядке, а потом сразу уйду.

Ладони обхватили гладкую сферу, укололо холодом, и внутри хрусталя появился Хантли. Не знаю, что я ожидала увидеть: архив, встречу с незнакомыми людьми, поездку или разговор… Но Эрнет был один. Он медленно шёл по коридору, то и дело щёлкая пальцами, чтобы зажечь огоньки. Те послушно улетали вверх и садились в стеклянные колбы, отвоёвывая у темноты всё больше и больше пространства.

Из сумрака уже проступили светлые стены с растительным рисунком на обоях, ниши с вазами под цветы — сейчас пустые — и декоративные колонны из зелёного камня, с мраморным узором в виде оплетающих их лиан. На окнах висели плотные тёмные занавески.

Эрнет остановился и долго смотрел на стену, где находились картины, которые я не могла разглядеть через шар. Оставалось только догадываться, что на них изобразили, но, кажется, что-то навевающее печаль. Хантли не хмурился, не опускал плечи, не кривил губы. Просто стоял. Абсолютно неподвижно. Но от всей его фигуры веяло такой тоской, что у меня защипало глаза.

Рассматривал картину он недолго — я только и успела сморгнуть навернувшиеся слёзы, а Хантли уже отвернулся и пошёл дальше. Быстро, не зажигая в колбах магические огоньки, пока не оказался у двери из светлого дерева. Самой обычной двери, каких множество по всей империи.

Эрнет взялся за круглую ручку, но не повернул её, а замер. Я видела, как судорожно дёрнулся его кадык, как заострились скулы, как Хантли выдохнул и лишь потом резко повернул. Раздался щелчок. Конечно, я не могла слышать, но этот звук загремел внутри меня, заставляя бояться того, что сейчас откроется в чужой комнате.

* * *

Но в помещении, куда зашёл Эрнет, никого не оказалось.

Поднявшийся под потолок огонёк осветил кровать с балдахином, маленький столик рядом, лёгкие занавески на окнах, большое зеркало, трюмо, где стояли всевозможные флаконы с духами, шкатулки с притираниями и косметикой. Много картин на стенах. Комната явно была женской, но при этом словно не жилой.

Несколько секунд, которые мне потребовались, чтобы осмотреть доступное для взора пространство, Хантли просто стоял, а потом очень медленно, словно кто-то тянул его назад, подошёл к трюмо и выдвинул средний ящик. Совершенно пустой, за исключением лежащей там толстой тетради и откатившейся в угол кисти. И только увидев её, я, наконец, поняла, чья это была комната.

«Элеонора,» — мысленно произнесла я, словно боялась выдать своё присутствие. Сейчас мне стало понятно, какие чувства задержали Эрнета перед входом в комнату. В горле появился ком, который не позволял нормально дышать, и задрожали губы. Внутри разливалась медленная боль, которую я хотела, но не могла разделить со своим… кем?

Споткнувшись на этой мысли, я пришла в себя и увидела, как Хантли взял тетрадь, задвинул ящик и покинул комнату сестры. Мы оба с облегчением вздохнули, когда он вернулся в коридор и быстро пошёл дальше, пока не оказался в другом крыле дома. Толкнул ещё одну дверь.

Здесь обстановка была гораздо строже: кровать, маленький столик, камин, кресло, книжный шкаф, торшер, в котором уже светился магический огонёк.

Хантли достал часы, высвободив конец цепочки из пуговичной петли, и положил их на стол. Там же оказался блокнот с вложенным пером, портмоне, ключи, два банковских перстня, визитки, паспориар, платок, запонки и какие-то ещё мелочи. А я сидела и думала, как все эти вещи помещаются у Эрнета в карманах, и при этом его одежда выглядит безупречно. А у меня такое же количество вещей не всегда влезает в сумочку! Тут точно не обошлось без магии!

Пока я об этом размышляла, Эрнет успел повесить жилет на спинку стула и принялся расстёгивать рубашку из тёмно-серого шёлка. Как заворожённая я смотрела на уступающие пальцам пуговицы, мужскую грудь, рельефный живот… Как рубашку плавным движением сняли, открыв крепкие руки и плечи, как эти руки взялись за пряжку ремня…

Дыхание сбилось, сердце застучало так, что чуть не выпрыгнуло из груди, кровь прилила к щекам, а фантазия унеслась так далеко, что я охнула и отдёрнула руки от шара, словно он резко нагрелся. Вскочила, метнулась в сторону, наткнулась на стеллаж. Бросилась в другую, уткнулась в стену. Наконец, выбежала за дверь и понеслась по лестнице в спальню, прижимая руки к пылающим щекам. Сны мне в эту ночь снились крайне смущающие.

Глава 52

Проснулась