Отпускай - Ольга Сурмина

Он не любил мучные изделия. Сухие, пресно-приторные. Оставляли чувство, словно поел и не поел одновременно. Жирные. Простые углеводы — прямой путь к ожирению. Однако… это было вкусно. Мягкие, сливочные, маслянистые. Их приятно было жевать, и не хотелось запить. С цветочным медом и кислой клубникой. Вкусно. Так вкусно, что становилось обидно. Не пригорели, но пропеклись. При этом… она в первый раз их готовила.

Брокколи показалось слегка недоваренным и пресным. Чуть хрустело на зубах, оно не имело никакого вкуса, кроме травяного, словно Фастер забыла посолить воду. Правда… все равно вполне приемлемо.

— Ну? Ну? — Эмма пыталась заглянуть Нейту в лицо, пока тот сидел над тарелкой, низко склонив голову. — Ну как? Съедобно?

— Вкусно. — Тихо ответил он, с потерянной улыбкой глядя на еду. — Очень вкусно, спасибо. Ты большая молодец.

— Ну вот. А ты считал, что я безнадежна. — Она приобняла себя за плечи и прикрыла глаза. Пыталась скрыть, но ей было несравненно приятно слышать комплимент, настолько, что она едва держалась, чтобы гордо не отвести голову. Комплимент от человека, который много лет смотрел на нее сверху вниз.

— Не безнадежна. — Штайнер поднял взгляд на довольную Эмму. Лоб девушки поблескивал от пота, дыхание все еще было учащенным, и никак не приходило в норму.

Она устала. Она очень старалась. И это было вкусно. Она устала, но у неё получилось. Получилось подняться по лестнице. Получилось держать равновесие на каблуках. Приготовить нормальный завтрак, и не уничтожить при этом кухню.

На самом деле не безнадежна. И, почему-то, от этого мужчина ощущал только безысходность и печаль. Иногда даже секундную злость, которая тут же сменялась пустотой. Сегодня Эмма готовила еду своему больному другу, который еле стоял на ногах. Не наоборот, словно мир сошел с ума.

Штайнер стискивал зубы. Он не слабак. Но в какой-то момент не заметил, что она тоже больше не «безногая», хотя так её кликали в приюте. «Сестренка» может встать и пойти, и это вызывало то ужас, то безнадегу, то глубокую грусть. Теперь у неё есть выбор. Играть за окном с другими, или сидеть за книжками с одиноким отщепенцев. А кто выберет отщепенца, а не светлую поляну с друзьями?

— Нейт. — Фастер выдохнула, и легкая улыбка становилась какой-то странной. — Скажи, у тебя есть… родственники?

— Что? — Вилка вывалилась из рук. Молодой человек напряженно покосился на девушку и нервно лязгнул зубами. — Почему ты решила спросить об этом? Мы же с тобой из детского дома.

— Ну… у нас не было родителей. Но, может, там, дяди, тети… кузены. — Взгляд становился пытливым.

— Не имею понятия. — Штайнер прикрыл глаза. — У моих родителей не было ни братьев, ни сестер.

— Понятно. — Эмма кивнула, затем медленно поднялась из-за стола, забрав тарелки. — Может не пойдешь на работу сегодня? Мне кажется, тебе стоит отлежаться после всего. Полежишь немного в гостиной, или у себя, придешь в норму.

— Я и так в норме. — Нейт прищурился. — Ничего не случилось. И сегодня не выходной, так что я еду в офис, как и планировал. Все нормально.

— Ладно. Я просто за тебя переживаю.

И вновь этот взгляд. Грусть, сочувствие, «ненавязчивая» забота и подбадривание. Она его жалела, осталось только положить руку на плечо, и сказать: «все будет нормально, не переживай, ты поправишься. Булочку хочешь?» Молодой человек чувствовал, как от внезапной ярости чуть вздрагивали веки на левом глазу. Это он тут тот, кто заботится, не наоборот. Так было, до сегодняшнего дня.

Жалость далека от влюбленности, восхищения, желания. Жалеют слабых и несчастных, а любят сильных. Разве нет? Кто захочет быть со слабым мужчиной?

Она не должна была видеть его таким. Никогда.

— Эмма, я сказал, что в норме. — Процедил Штайнер. Теперь хотелось заботится чуть ли не в отместку, чтобы все встало «на свои места», но голова продолжала болеть.

— Ладно. — Она пожала плечами и тут же отвернулась. — Мне нужно в душ, а то скоро уходить.

Фастер слегка потянулась, затем с безупречно ленивым видом вышла в коридор, и тут же послышались удаляющиеся шаги. Девушка шла наверх.

Холодный взгляд скользил по ступенькам. Иногда Эмма сжимала зубы, но тут же расслаблялась. Нейтан изо всех сил пытался сохранить лицо, отчего девушка неловко, грустно улыбалась. Ей самой всегда очень хотелось сохранить лицо, но не всегда получалось. Чаще она просто падала к нему на грудь, а он мягко ставил её, отряхивал и брал под руку. Но не сейчас. Где-то глубоко внутри, ей нравилась мысль, что Штайнер, хоть немного, но побудет на её месте. А, значит, сможет, наконец, её понять. Глубоко внутри, «снаружи» Фастер себя одергивала.

Она медленно зашла в ванную и заперла за собой дверь. Достала из кармана сарафана телефон, набрала номер, затем поднесла аппарат к уху. Несколько гудков, после чего на другом конце послышался мягкий женский голос:

— Да-да, слушаю вас?

— Здравствуйте. — Эмма фальшиво улыбнулась и прикрыла глаза. — Я — секретарь мистера Штайнера. Он просит вас подъехать сегодня к нему домой, в полдень. Ему нужна ваша помощь.

— Что, опять? — Фастер не видела её лица, но, казалось, незнакомка закатила глаза. — В полдень? Блин, у меня работа, я только в час могу.

— Хорошо, думаю, его устроит это время. — Эмма кивнула. — Он будет вас ждать. А, и пожалуйста, если будут изменения, звоните мне, я ему передам. У него некоторые проблемы…

— Ды я знаю, ладно, хорошо. На этот номер звонить?

— Да. Спасибо вам. — Фастер прищурилась, и сжала кулаки. — До свидания.

Элис Ванэйк

Уехал. Натянул штаны, рубашку, нервно улыбнулся и уехал, словно его репутация самого несокрушимого человека в мире для него была важнее собственного здоровья. Эмма печально вздохнула, затем присела на полку для обуви, возле самого входа. Сердце билось где-то в горле. Начни она расспрос по телефону, незнакомка могла просто бросить трубку и заблокировать номер, а тут… некуда деваться. Не побежит же она из дома? Не побежит?

Фастер раздосадовано щелкнула зубами. Может и побежит, но так шансы на удачный расспрос все равно существенно увеличиваются, нежели если звонить.

Она нервничала. Сжимала в бледных, мокрых, холодных пальцах край сарафана, со вздохом опиралась на стену. Страшно заглянуть в тайник Нейта. Страшно, но она бы ни за что не отказалась от своей затеи, какие бы последствия её не преследовали. Слишком много лжи. Слишком много боли, безумия. Хватит. Хотелось вскрыть этот нарыв, раз и навсегда.

Ей показалось, снаружи кто-то топтался, и Эмма с волнением посмотрела на время — час