Теория гибрида - Пенн Кэссиди

— Ты не доверяешь мне? — Еще один поцелуй, на этот раз с легким прикусом его зубов, от которого у меня перехватило дыхание. Тем не менее, я фыркнула и одарила его взглядом, который говорил: о чем ты, черт возьми, думаешь? — Хм, я не знаю, должен ли я обижаться или нет. — Он снова поцеловал меня, на этот раз покусывая немного сильнее.

Я развернулась в его руках, обнимая его за плечи.

— Верю ли я, что ты не попытаешься убить меня в эти дни? Да. Но верю ли я, что ты иногда не будешь радоваться моим страданиям? — Я притворилась, что размышляю об этом.

Он поймал мои губы своими, прежде чем я смогла ответить, раздвигая их своим языком. Я застонала в ответ на его поцелуй, сжимая пальцами его рубашку, когда он притянул меня вплотную к своему телу. Холодное прикосновение его языка скользнуло по моему собственному языку, и мой разум унесся в головокружительные места. Его губы пожирали мои, пока он задирал мое длинное платье до бедер. Мои бедра горели от желания, а голова кружилась.

Он отстранился, глаза потемнели от желания.

— Что хорошего в удовольствии без небольшого количества страданий, чтобы немного оживить ситуацию? — Я почувствовала, как его клыки вонзились в мое плечо, но это был всего лишь легкий укус кожи. Когда он провел языком по маленьким алым капелькам, я застонала, а затем почувствовала, как его член мгновенно затвердел у моего живота.

Он лизнул мою рану, запечатывая ее, прежде чем прижаться своим лбом к моему и глубоко выдохнуть.

— Черт возьми… Ты единственная, кто когда-либо заставлял меня вот так сходить с ума. Я не могу перестать мечтать о твоем вкусе.

Я замурлыкала от удовольствия, борясь с желанием потереться об него и, по сути, погладить его ногу. Но, зная Фауста, он, вероятно, просто пошутил бы по поводу того, что у меня вылезла собачья натура.

Я случайно позволила хриплому стону сорваться с моих губ, когда почувствовала, как дернулся его член. Этого было достаточно, чтобы Фауст потерял контроль. Он упал на колени, и я расширила свою позу. Я услышала его шипение, когда он обнаружил, что у меня под платьем ничего не было. Я собиралась сказать что-нибудь язвительное, но, прежде чем смогла это сделать, он провел своим проколотым языком прямо по центру меня, посасывая мой клитор губами. Мои колени задрожали, ноги угрожали подогнуться, и я громко застонала.

Черт, это было так приятно. Так всегда было с Фаустом, со всеми моими парнями. С Карсоном секс никогда раньше не был таким. Я внутренне содрогнулась, просто подумав об этом мужчине. Я никогда раньше не чувствовала себя настолько полностью удовлетворенной или полностью вышедшей из-под контроля. Иногда мне требовалась каждая капля моей силы воли, чтобы не сорвать с них одежду в любой момент. Я постепенно получала больше контроля над своей жаждой крови и своей… похотью в целом, но это не означало, что потребность не кипела у меня под кожей.

У Фауста была манера забираться под упомянутую кожу, как будто он нарочно провоцировал меня. Мы по-прежнему тренировались столько, сколько могли, даже если Бастиан или Меррик чаще сопровождали нас, хотя бы для того, чтобы служить буфером. Мы с Фаустом все еще иногда препирались, как пожилая супружеская пара, но вместо того, чтобы оторвать ему член, я поймала себя на желании прижаться к нему ртом. Что угодно, лишь бы заставить его заткнуться. Наш секс был… безумным в эти дни. Казалось, что каждый раз, когда мы доходили до этого момента, то сходили с ума и не могли насытиться друг другом.

То же самое было и с другими, только менее жестоко. Фаусту нравилось время от времени бросать меня, а иногда мне нравилось пускать ему кровь. Внутри него все еще было так много сдерживаемого гнева, с которым ему нужно было справиться, и, честно говоря, мне тоже. Травма, которую нам двоим пришлось пережить в нашей жизни, была не из тех, которые можно просто пережить. Этот последний год — черт возьми, эти последние несколько лет останутся со мной на всю оставшуюся жизнь, и в тот момент казалось, что эта жизнь будет намного длиннее, чем я когда-либо представляла.

Его язык скользнул по моему клитору, заставив мои колени задрожать, когда я крепко вцепилась в его короткие волосы. Я прижалась к его лицу, пытаясь получить удовольствие, трахая его рот, и я могла делать с ним все, что мне заблагорассудится, как будто этот вампир жил, чтобы служить мне. Прямо сейчас, он вроде как хотел. Я была почти на месте, жар разливался внизу моего живота, мои движения становились резкими и нескоординированными, когда внезапно почувствовала, как он хихикает напротив меня. Я посмотрела вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как он откидывается назад, опускает мое платье обратно на место и снова встает, возвышаясь надо мной. Он злобно ухмылялся, и не сомневалась, что он смеялся над убийственным взглядом, который я послала в его сторону.

— Это было ужасно, — простонала я, потирая бедра друг о друга. Теперь во мне все горело, и если ничего с этим не сделаю, сегодняшний вечер превратится в ад.

Он схватил меня за бедро и притянул ближе, обжигая еще одним глубоким поцелуем, прежде чем отстраниться. Я попробовала себя на его губах.

— Это за то, что сомневалась во мне. Может быть, в следующий раз ты подчинишься, вместо того чтобы распускать этот прелестный ротик. Хотя мне не претит мысль заставить этот ротик раскаяться.

Я уставилась на него.

— Если бы я не хотела прямо сейчас оседлать твой член до полного забвения, врезала бы тебе по зубам.

Он усмехнулся.

— Пожалуйста, как будто ты можешь меня поймать.

— Хочешь поспорить? Предлагаю тебе пробежаться с нами сегодня вечером. Держу пари, я смогу бегать вокруг тебя кругами. — В волчьем обличье я, наверное, смогу. Теперь, когда я чувствовала себя более комфортно в своей измененной форме, я становилась быстрее.

Его глаза загорелись вызовом.

— А если я выиграю?

— Ты не победишь, но если ты каким-то образом найдешь способ сжульничать, тогда я обещаю, что ты будешь учить меня драться по-настоящему, без детских глупостей. Один на один, без жалоб в течение целого месяца. — Мой желудок сжался от такой перспективы. Фауст был ужасным учителем и преуспевал, заставляя меня страдать. — Но, если ты проиграешь, — сказала я, прежде чем он успел заявить о своей преждевременной победе. —