Разочарованная, или Проклятье Чёрного герцога - Ника Маслова

Прежде я не замечала склонности Констанса к преувеличениям.

— Вы живы лишь потому, что герцог находился на балу. Вы упали в обморок, и змея проявила себя, кусая и пытаясь вас задушить. Начали кричать о применении чёрной магии, и герцог заинтересовался. Он подошёл к собравшимся, чтобы узнать, что случилось. Меня тоже позвали, и я объяснил ему, кто вы. Из хорошего могу сообщить, что не только я, а многие умоляли герцога спасти вас от смерти.

Боже, я даже не думала, что случившееся со мной несчастье окажется настолько публичным. Вот нужно же было мне взять это ожерелье! Невольно представила толпу, собравшуюся вокруг меня, герцога, всего из себя такого важного, уговоры...

— Подождите. То есть он не стал бы мне помогать, если бы не знал, кто я такая?

Констанс опустил взгляд.

— Чёрная магия имеет особые свойства. Чёрное проклятье невозможно развеять, его можно только принять, изменить или забрать. Принять проклятье такого уровня — умереть. Изменение требует глубокого понимания структуры проклятья и мастерского владения чёрной магией, если вообще возможно его изменить. Спасая вас, герцог забрал часть вашего проклятья на себя. И только он способен сделать это без риска для собственной жизни, ведь он...

Молчание Констанса показалось мне угрожающим.

— Говорите уже всё, как есть.

— Герцог только выглядит человеком. На деле он не вполне человек.

17

У меня вытянулось лицо.

— Что значит, герцог не вполне человек?

— Ваша дочь не рассказывала вам его историю?

— Нет, конечно, у нас с дочерью более приятные темы для бесед. А что, Анжеле следовало рассказать мне о герцоге? Для этого есть причина? Они часто общались?

— Я бы так не сказал. Герцог редко бывает в столице.

— По нему видно, — суховато заметила я.

Герцог — редкостный для Азарии хам. Кстати, прежде я не замечала, чтобы Дарьян абы кому позволял относиться к себе с неуважением, тыкать и тем более отчитывать, будто не законного короля, а провинившегося мальчишку. Да и разговаривая с Анжелой, герцог всячески фамильярничал и пытался задеть её гордость. А ведь она — королева.

Странно, что никто, кроме меня, хамом его не назвал.

— Вы, я имею в виду вас, Констанс, Дарьяна и Анжелу, хорошо знакомы с герцогом? Вы с ним старые друзья?

— Не сказал бы, леди Лина.

— Тогда почему позволили ему вести себя так, словно он для всех вас брюзжащий дядюшка со скверным характером?

Губы Констанса на миг сложились в улыбку.

— Герцог — личность особенная. Некоторые называют его легендой. При этом все мы крайне плохо знаем его. Но то, что знаем, заставляет быть с ним осторожным. Герцог Валентайн родился более пятисот лет назад в семье Блэквудов. Они ближайшие родственники прошлой королевской династии.

— Ему пятьсот лет?

— Формально больше пятисот. Практически его жизнь после тридцати пяти лет приняла ту форму, когда о полноценной жизни не говорят. — Констанс долго подбирал слова, чтобы продолжить. — Его казнили за измену, мятеж и убийство члена королевской семьи. Из-за тяжести преступлений душу после смерти не отпустили, а заключили в особый предмет — искупать вину служением Азарии.

Звучало безумно, но ладно. Это Азария, чего тут нет, включая живые легенды о джинах.

— Особый предмет — это лампа?

— Почему лампа? — Он замялся. — Простите, я не имею права обсуждать этот вопрос. Тем более что это уже неважно. В прошлом году герцог освободился из заключения и, воскресив собственное тело, вселился в него.

То есть герцог — бывший зек, отсидевший в бестелесной форме пять пожизненных сроков подряд, в прошлом — убийца, а ещё зомби, который сам себя воскресил. Да уж, с таким бэкграундом его грубость — не то, о чём стоило бы беспокоиться. При этом он, разумеется, человек, а не что-то другое. Маг, как и все они, как тот же Констанс.

— Раз у него есть живое тело и душа, он вполне человек, — сказала я.

— Это так, но при этом он больше дух, владеющий собственным телом. В практическом плане это означает, что герцога Валентайна обычными способами невозможно убить. Его душа сможет исцелить или вновь воссоздать своё тело.

— Какое полезное качество, — заметила я, и Констанс улыбнулся.

— Вы очень практичны, леди Лина. Да, для него это очень полезное качество, а вот для других — большая проблема. Герцог Валентайн крайне непростой человек, к тому же обладатель знаний, которые по большей части теперь утрачены. Чёрная магия крайне опасна, что и доказали его чудовищные преступления. Веками Азария избавлялась от последователей чёрной магии. Конечно, кое-что до сих пор практикуется чернокнижниками, но настоящих чёрных магов, кроме герцога, в Азарии давно нет.

Он замолчал, дав мне возможность обдумать сказанное.

— А в других странах?

— Чёрные маги везде изгои. Суть чёрной магии влияет на души её практикующих, пачкает их, извращает. Цена помощи может оказаться непомерной, доверять таким магам нельзя. Герцога мы хотя бы знаем. Нам нужно с ним договориться, другого выхода, считайте, нет.

— Он сказал, что останется в столице всего на несколько дней, — напомнила я.

— Завтра, дорогая леди, мы должны сделать всё, чтобы герцог согласился вами заняться. Нравится он вам или нет, со своей стороны вы должны упросить его сохранить вам жизнь тем способом, который он знает. Мы также будем пытаться с ним договориться. Короне есть что ему предложить, но, повторюсь, человек он упрямый и неуступчивый.

— Вы хотите сказать, что будете просить его забрать себе моё проклятье, то есть умереть за меня?

Я пошутила, но Констанс кивнул без улыбки.

— Просить будем, и я, и Дарьян, но, боюсь, умереть за вас он не согласится. Тёмная магия портит всё, к чему прикасается. Его тело может так измениться, что воскресить его будет нельзя. Это всё теоретически, таким никто не занимался уже целую вечность. Будем надеяться, герцог найдёт иной способ вас исцелить.

Надежда — какое страшное слово.

— Насколько моё состояние опасно для окружающих?

— Это крайне сложный вопрос, — осторожно начал Констанс, и я покачала головой.

— Насколько я поняла, на балу никто не пытался оказать мне помощь. Просили герцога, но, кроме него, меня никто не касался. Это ведь не просто так?

Констанс постарался меня лишний раз не пугать. Отказывался говорить прямо, прятался за словами, но