Слишком долго была хорошей - Мира Айрон

— Ничего странного, — нетвёрдо сказал муж и пожал плечами. — Пятница, имею право. Должен же я хоть иногда расслабляться после работы?

— Раньше тебе это не требовалось.

— Мало ли, что было раньше!

— Паша, мне сказали, что ты ходишь к какой-то сотруднице из вашей бухгалтерии, и не просто в гости.

— Кто это сказал? — недобро хмыкнул мужчина.

— Неважно, кто, Паша! Самое важное — это знать правду. Правда или нет?

Павел некоторое время молчал, а Элина смотрела в его как обычно бледное лицо, в большие светлые глаза… и вдруг почувствовала, насколько он чужой для неё.

— А ты кто такая, чтобы задавать мне вопросы? — словно в ответ на её мысли медленно произнёс муж.

— Я твоя жена.

— Жена-а-а-а? — ехидно протянул он. — Жена — это та, которая мне детей рожает? Может, сына родила? Нет? Тогда я тебя не знаю. Кто ты?

— Паша, как тебе не стыдно? Хорошо, что Алиса не слышит тебя!

— Алиса… — мужчина то ли вздохнул, то ли всхлипнул. — Алисочка — доченька моя, похожа на меня, и я её люблю. Но она замуж выйдет, сменит фамилию, и всё. А мне сын нужен! Род Тимофеевых надо продолжать! А ты не способна!

Элина вскочила и быстро вышла из спальни, прикрыв за собой двери. Пусть ложится спать сам, она ему не нянька! Ушла в детскую и легла в раскладном кресле, в котором обычно спала, когда Алиса болела и температурила по ночам. Правда, уснуть мешали слёзы обиды, а дышать почти не получалось — спазм сдавливал горло. Но труднее всего было избавиться от мыслей об уже совершённой огромной ошибке. А также от ощущения, что жизнь закончилась, не успев начаться.

Утром, пока Павел спал, Лина собрала дочь и уехала на рейсовом автобусе в город к родителям.

_________________

* Название села является вымышленным.

Глава четвёртая

Воспоминания Элины

Когда Элина и Алиса прибыли в город, дома был только отец. Мама накануне вечером уехала к подруге на юбилей и должна была вернуться только завтра утром, а младший брат Игорь отправился в загородный лагерь на спортивные сборы.

Лина хотела попросить родителей, чтобы они разрешили им с Алисой временно пожить в квартире бабушки. Марии Петровны не стало полтора года назад. Это явилось огромной неожиданностью для всех, поскольку пожилая женщина была ещё очень бодра и казалась полной жизненных сил. Однако подвело сердце, на которое она никогда не жаловалась. Завещания Мария Петровна не оставила, потому квартира досталась по наследству единственной дочери Алевтине, матери Лины.

Элина понимала: родители будут не в восторге от того, что она приняла решение уйти от мужа, но надеялась их убедить. Квартира всё равно пустует, мама против того, чтобы искать квартирантов и сдавать её. Лина готова была платить за проживание, только сначала нужно найти работу.

Говорить о деле только с отцом не было смысла, поскольку владелицей квартиры являлась мама, да и важные вопросы так не решаются, — у кого-то за спиной.

Первый день прошёл легко и спокойно. Владислав Иванович пошёл с внучкой в городской парк и к своим друзьям, а Лина сделала в квартире родителей уборку и приготовила обед.

Утром вернулась Алевтина Ильинична. Первым делом она поинтересовалась, где зять, и почему он не приехал. Элина ответила, что Павел занят на работе, но сразу поняла по сдвинутым бровям и поджатым губам матери: ответ не принят.

Сердце сжималось от тоски и страха, но Лина всё же решилась на разговор. А впрочем, даже если бы она не решилась, разговор бы всё равно состоялся. Вечером, как только Алиса уснула, Алевтина Ильинична предложила дочери и мужу выпить в кухне чаю.

— Рассказывай, что происходит, Лина, — сухо и малоэмоционально приказала мать, как только они устроились за столом. — Почему вы с Алисой приехали без предупреждения, и где твой муж?

— Мама, папа, — выдохнув, Элина бросилась в омут с головой, — я решила уйти от Павла, и мне нужна помощь. Пожалуйста, разрешите нам с Алисой первое время пожить в квартире бабушки.

Мать изменилась в лице, но голос её звучал по-прежнему сухо и твёрдо:

— Это исключено. В квартире сейчас живёт Вова с семьёй, пока у них капитальный ремонт.

По взгляду отца Элина поняла, что мать лжёт. Лжёт, потому что понимает: безвольная дочь не станет ничего выяснять. Тем более, отношения у Владимира и Лины с годами так и не наладились. Вова перенёс детские обиды во взрослую жизнь и по-прежнему считал, что появление на свет сестры когда-то лишило его счастливого детства.

— Возможно, тогда вы позволите… — Лина с трудом проглотила комок в горле, — позволите нам временно пожить у вас?

— То есть, — подняла бровь мать, — ты предлагаешь нам с отцом поспособствовать разрушению вашей семьи? Помочь? И это при том, что тебе прекрасно известно наше отношение к данному вопросу!

— Мама, но ты не знаешь всего…

— И не собираюсь узнавать, — отрезала Алевтина Ильинична. — Что там такое натворил Павел? Если бы он совершил преступление, находился бы под стражей. Где он?

— Дома.

— Дома, — кивнула мама. — Так я и знала. И что, он выгнал вас с Алисой на улицу?

— Нет.

— Тогда в чём дело? И почему ты вместо того, чтобы сохранить семью, кинулась в бега и прячешь голову в песок, как страус? Да ещё пытаешься втянуть в скандал нас с отцом. Никаких разводов, поняла? Нечего этой ерундой голову забивать! Люди создают семью не для того, чтобы разводиться. Вышла замуж — живи. Мы тебе мужа не выбирали, ты выбрала сама. Тем более, у вас есть дочь. Если тебе на всех плевать, подумай хотя бы о собственном ребёнке! Безотцовщиной будет расти? Да у нас в семье никогда… никогда такого не бывало!

Лина задыхалась, пытаясь сдержать слёзы отчаяния. Плакать перед такими людьми, как мама, — только унижать себя. За слёзы тебя тоже осудят как за попытку вызвать жалость, назовут нытиком и мямлей. А отец, даже если пожалеет дочь, всё равно примет сторону жены.

Элина вспомнила: однажды она стояла в тесной прихожей и с замиранием сердца слушала, как родители выясняют отношения. Видимо, так и сохраняются семьи… А ещё вдруг вспомнилась Валендра из повести Бориса Васильева.

— Завтра поедешь домой, — холодно продолжала Алевтина Ильинична. — Если хочешь, можешь оставить Алису погостить у нас, а потом приедете вместе с Павлом и заберёте дочь. И впредь, пожалуйста, приезжайте всей семьёй. Не позорьте нас перед людьми.

— Нет, — покачала