Лучшее лекарство от любви - Трейси Броган

— О, а вот это немного необычно.

Необычно? Да неужели? Потому что мой день сложился необычно от начала до конца: с той секунды, как мне в лицо прилетела первая горсть конфетти, и заканчивая моментом, когда у меня на глазах арестовали пациента. А теперь еще эта потрясающая новость? Я не представляла себе, чем еще таким необычным можно меня поразить.

— С твоим отцом.

Ну, разве что этим.

Натянутая до предела тарзанка оборвалась.

— Что?

— Мы с твоим отцом снова решили пожениться.

Мои родители не склонны к розыгрышам, так что, если они решили впервые подшутить надо мной здесь и сейчас, вышло у них отвратительно. Потому что мне было не смешно. Да и они не смеялись. Что за чертовщина? Отец вытянул руку и положил ее на спинку стула матери.

— Я понимаю, Ивлин, что для тебя это сюрприз, но мы с Деброй обсуждаем этот вопрос уже несколько недель.

— Несколько недель? — пискнула я, как будто вдохнув гелия из шарика. Водки, водки, водки. Принесите мне водки.

— Пап, у тебя ушло два года, чтобы выбрать новую машину, а тут ты все решил за несколько дней?

Я прижала ладони к столешнице, пытаясь остановить неконтролируемое вращение мира. Их что, догнал кризис среднего возраста? Или оба одновременно утратили связь с реальностью? Моя теория провала в параллельную вселенную снова начала поднимать голову.

— Но мы вроде как уже достаточно хорошо знаем друг друга. Не правда ли, Гэррет? — промурлыкала мать грудным голосом, заглядывая в худощавое лицо отца.

Его седина была серебряной; не серой, не белой, а сверкающего серебристого цвета. И хотя моя мать часто отпускала замечания, что стареет красивее отца, правда в том, что с годами он стал выглядеть намного лучше.

Но в настоящий момент все это не имело значения, потому что мне срочно требовалось исправить положение дел. Мне хотелось вернуть все как было. Конечно, годами терпеть их перепалки было нескончаемым кошмаром, но, по крайней мере, в этом сценарии я твердо знала свою роль. А теперь передо мной расстилалась трясиной неизведанная территория.

— Да, вы друг друга знаете, — сказала я как можно спокойнее, учитывая, что на самом деле боялась лишний раз вздохнуть или моргнуть. — Знаете и ненавидите.

— Это неправда! — Мать взглянула на меня, и в голосе у нее — ну надо же! — прозвучало удивление. — Я никогда не ненавидела твоего отца. Я ненавидела некоторые его ужасные решения.

Ее фраза повисла в воздухе без ответа, потому что я была уверена, что она его ненавидела. Двадцать лет она звала его хорьком: Гэррет-Фэррет. А как-то раз обмолвилась, что все его последующие жены — словно говорящие надувные куклы из секс-шопа, только еще тупее.

Но отец кивнул с серьезным видом:

— Ивлин, я был беспечен, недальновиден и эгоистичен, но факт остается фактом: твоя мать — единственная женщина, которую я когда-либо любил. А все эти бесчисленные другие ничего не значили.

У матери характерно задергался глаз.

Я сильнее вжалась в стул, как будто кто-то прибавил мощности гравитации.

— Один из вас смертельно болен? В этом все дело?

Мать фыркнула:

— Вовсе нет. С чего ты это взяла?

— Потому что это безумие! Последнее, что я о вас слышала, — что вы даже не разговариваете друг с другом. Так что, черт возьми, произошло?

Они переглянулись, словно одолеваемые гормональной бурей подростки. Мать захлопала ресницами, и впервые в жизни я увидела, как отец покраснел. К горлу подкатила тошнота. Видимо, совсем неважно, в каком возрасте ребенок с отвращением узнаёт, что его родители живут половой жизнью.

— Мы случайно столкнулись на конференции в Ла-Хойе несколько недель назад, — сказала мать. — Там была дегустация вин, ну а потом одно потянуло за собой другое, как-то так.

Одна ночь сдобренного алкогольными возлияниями секса, и моя мать простила лелеемую двадцать лет обиду? Тут концы с концами не сходятся.

— Ладно, допустим, у вас случилась интрижка, но до этого-то как дело дошло? — И я ткнула пальцем в ее кольцо.

— Ивлин, никакая это не интрижка! — Отцу хватило совести упрекнуть меня. — Твоя мать всегда была единственной женщиной, способной бросить мне вызов, что в личной жизни, что в профессии. И в интеллектуальном плане она мне ровня, и я наконец созрел, чтобы это понять. А то, что спустя все эти годы она все так же потрясающе хороша собой, — всего лишь приятный бонус.

Настал черед матери краснеть.

Мне нужно принять драмамина. Меня начало укачивать на поворотах.

— Мы хотим пожениться в годовщину нашей прошлой свадьбы, — добавила мать, совершенно не замечая, что в голове у меня шумит так, что я ее почти не слышу. — Я хочу, чтобы ты была подружкой невесты.

И она снова сжала мою руку.

— Подружкой невесты? — поперхнулась я.

— Свадьба будет скромная, но со вкусом, в Блумфилд-Хиллсе.

— Блумфилд-Хиллсе?

— Да, там есть чудная маленькая гостиница, где проводят свадьбы. Мы с отцом иногда ездим туда на выходные. Может быть, даже купим там домик.

— Домик?

Как иностранец, изучающий английский, я повторяла за ней слова и, похоже, не могла остановиться. От всех этих новостей у меня голова шла кругом. Всю жизнь я выступала посредницей в общении между родителями, чтобы они не слишком яростно раскачивали лодку, и вдруг — на́ тебе, они вплывают на ней в лучах заката в медовый месяц. Я уронила голову в ладони, борясь с желанием пальцами заткнуть уши.

К счастью, они замолчали и позволили прокрутить их слова в голове, как фарш через мясорубку. В результате мои чувства слиплись в бесформенное месиво, в котором я не могла выделить ни одной отдельной эмоции. Родители снова хотят пожениться?

Наконец я взглянула на них.

Они молча уставились на меня в ответ.

Я покачала головой:

— Даже не знаю, что и сказать. Разве что… какого черта вы вечно приберегаете самые дерьмовые сюрпризы до моего дня рождения?

Глава 3

— Так, давай уточним, — сказала Габи, тыкая вилкой в лист шпината. — Значит, твои родители двадцать три года были в разводе, а теперь снова собираются пожениться?

Мы обедали в ресторанчике, который недавно открылся рядом с больницей. Обычно я не выхожу на обед в рабочее время, но мне нужно было с кем-то обсудить этот абсурдный поворот событий. Я всю ночь проворочалась, обдумывая родительское заявление, и сегодня, поскольку Хилари оперировала, довериться мне было некому, кроме Габи.

Если честно, я сильно сомневалась, что действительно могу ей довериться, но обсудить все с