Я тебя у него заберу - Хелен Кир

Его слова как ледяные иглы вонзились в сердце.

«Не могу отпустить».

Как будто я вещь, которую можно просто держать при себе. Хотя что говорить. Я и есть вещь. По крайней мере так себя ощущаю.

Брожу по комнатам в вечернем платье, и ничто не радует глаз. Я в золотой клетке. Все это великолепие лишь декорации к жизни. Мотаюсь угасающим пламенем свечи. Ловлю в зеркало свой потухший взгляд. Подхожу ближе. Поднимаю руки и приглаживаю волосы назад. На шее сверкает ненавистный ошейник. Сдираю, зашвыриваю куда-то.

— Ненавижу ошейники, — бормочу.

Кристовского нет. Ушел в нашу спальню в компании бутылки виски. Хорошо хоть баб своих не притащил, я бы точно рехнулась.

Без сил падаю в кресло. Думаю о Романе. О том, как смотрел на меня. Я ждала, что скажет хотя бы что-то. О том, как скучал, как думал обо мне. Ведь мы были так близки. Пусть это в прошлом, но все же. Ха-х! Много хочу, да? Почему не сказал того, что так хотела услышать? Неужели совсем забыл?

— Беспощадное время. Лютое. Ты все убиваешь.

Телефон в руке кажется тяжелым. Смотрю на экран, хотя знаю, что там ничего нет. Никто мне не напишет. Никто не поймет. Смешно, но я жду сообщения от него. Да-да, сама себе могу же признаться. Но нет! Его, мать вашу, нет!

Хочу сбежать. Сбежать отсюда! Больше не могу.

Чтобы не передумать, быстро выскальзываю из дома. Не могу больше здесь находиться. Не могу больше дышать этим воздухом. Я сажусь в машину и еду к родителям. Резко выезжаю и гоню на максимум. Скорость единственная радость, которую могу себе позволить.

К черту! Иди к черту все! Ненавижу. В душе тоска и вселенская истерика. Я урод? Я девочка для битья? Почему не могу просто жить? Почему все тщательно отворачиваются и говорят: у тебя прекрасная жизнь, ты в достатке и есть все-все. Что тебе еще нужно?

Отвечу. Жить!

С визгом торможу перед домом родителей. Хлопаю от души дверью, резко открываю дверь и прямиком следую в кабинет отца. Он там. Я знаю. С улицы увидела, как горит лампа в комнате.

— Отец, — стучу каблуками. Со сдерживаемой злостью поднимает голову. — Нам нужно поговорить.

— Явилась⁈

Его лицо багровеет.

— Ты хоть понимаешь, что натворила? — кричит, нависая над столом. — Тебя видели с мужиком! Ты поставила нас в позорное положение! Тебя обсасывают на каждом углу!

— Я ничего дурного не сделала, — огрызаюсь. — Выслушай, пожалуйста.

— Пожалуйста, что? — обрывает. — Ты хочешь разрушить все? Ты хочешь, чтобы Влад меня разорил? — трещит от гнева. — Ты же знаешь, что ты подписала! Если нарушишь брачный договор, Кристовский меня уничтожит!

— Для тебя деньги важнее? — ору в ответ, сбрасывая оковы. — Я твоя единственная дочь и я не могу больше так жить. Вы продали меня! Я хочу развестись с Владом!

Громкий удар кулаком по столу возвращает в реальность.

— Развестись? — придушенно хрипит. Отца трясет от ярости. — Я тебя в психушку сдам, если ты еще раз такое скажешь! Ты не понимаешь, что делаешь! Или забыла те дни, когда тебя приводили в чувство. Ненормальная! Тебя нужно лечить!

Слова родителя выливаются сверху ледяным ушатом воды. Стою мгновенно разбитая, опустошенная. Он сделает это ни разу не сомневаясь ни в чем, я в ловушке. В ловушке из золота, из обещаний, из страха. И выхода, кажется, нет.

— Ты не можешь со мной так поступить, — кричу без голоса. — Я живой человек. Ты не посмеешь.

— Я? Не посмею?

Смотрю на искаженное гневом лицо, на дрожащие пальцы, сжимающиеся в кулаки, чувствую, как внутри меня что-то окончательно умирает. Психушка. Он угрожает мне психушкой. Как будто это самое страшное, что может случиться. А разве это не психушка жить в золотом клетке, где каждый мой вздох контролируется, где мои чувства лишь помеха, где моя душа медленно увядает под тяжестью чужих амбиций.

— Возвращайся к мужу, — чеканит, едва придя в себя. — Не смей даже думать о разводе. Быстро домой. И ни слова, что была у нас.

Отворачиваюсь, не в силах больше смотреть на него. Его слова ранят сильнее, чем любые пощечины. В душе махровым цветком распускается ненависть.

— Ты мне больше не отец.

— Тварь неблагодарная!

Выхожу из родительского дома, не прощаясь. В спину летят угрозы и проклятия. Мне наплевать.

Ночь обнимает прохладным дыханием, но оно не приносит облегчения. Сколько не стараюсь надышаться, не могу прочистить легкие. Я снова в машине, снова одна. Куда ехать?

Я еду наугад, по пустым улицам. Город спит, а я не могу.

В голове крутятся обрывки фраз.

«Я не могу тебя отпустить», «Ты поставила нас в такое положение», «Я тебя в психушку сдам». Все это звучит как приговор.

Останавливаюсь у реки. Темная вода манит своей тишиной. Пытаюсь дышать в унисон с накатывающей волной. Как ни странно, мне помогает. Вдох-выхох. Вдох. Выыдоох. Глубоко вдыхаю холодный ночной воздух. В нем есть что-то очищающее.

Я хочу что-то изменить. Даже если это будет стоить всего. Даже если придется сильно бороться. Я должна найти в себе силы, чтобы сбежать и начать все сначала.

Мне… мне нужно поговорить с Ромой еще раз. Мне нужно его найти.

13. Арест

Вода плещется у моих ног, холодная и равнодушная, как и слова отца.

«Развод? Ты с ума сошла? Он меня разорит! А если еще раз заикнешься в психушку упеку, чтоб дурь из головы выбили!»

Мне столько лет, а я все еще потеряна сама для себя. Казалось бы, что проще, нужно просто сбежать и жить обычной жизнью. Но все как раз-таки сложно. Они найдут. Я не хочу снова под ремни. Не хочу мутить сознание и быть куклой. Это страшно. Никакая полиция не поможет.

Слова эхом отдаются в голове, смешиваясь с шумом реки. Как же я устала! Устала от этой золотой тюрьмы, от брака по расчету, от жизни, где я всего лишь красивая кукла для демонстрации богатства. Причем с двух сторон.

— Чертовы цепи! — бормочу под нос.

Вдруг телефон вибрирует. Незнакомый номер. Открываю сообщение и сердце замирает.

"Рит, это я. Хочу помочь. Буду ждать тебя в старом парке у фонтана в десять. Завтра'.

Едва попадаю пальцами в сенсор.

«Буду», — отвечаю, не раздумывая.

Домой возвращаюсь с дрожащими коленями и с твердым намерением. Крадусь в полутьме. Прижимаю туфли к груди. Какого черта не бросила обувь сама не