Я тебя у него заберу - Хелен Кир

Я не слышу его дыхания. Только вижу, как вздымается волнами грудь. Она ходуном ходит, кожа натягивается, еще немного и лопнет сейчас.

— Влад. Ты меня пугаешь.

От страха начинает шуметь в ушах. Не знаю, чего именно боюсь, но становится по-настоящему страшно. Судорожно хватаю воздух. Время будто застыло. Влад вибрирующим изваянием нависает сверху.

— Хватит.

Хватаюсь за стол рукой. Задеваю что-то и это что-то падает и оглушительно разбивается. Спасительный звук возвращает Кристовского в сознание. Он медленно моргает, фокусируясь на моем лице. По щеке идет мелкая судорога.

Влад замечает мой испуг, нечеловеческий страх в моих глазах.

— Ты думала, я могу тебя ударить? — сипло спрашивает, в голосе звучит недоумение. — Ты за кого меня принимаешь? Я никогда не причиню тебе боль.

— Разве?

— Представь себе, — отходит на полшага назад. — Бить женщину? Я по-твоему кто? Падали кусок?

— Ты был в шаге, — дрожащим голосом напоминаю.

— Я был в шаге, чтобы вернуться и раздавить спасителя, Рит, — сквозь зубы цедит. — Поняла? Даже после попытки побега я разбираюсь не с тобой. С ним. Думал до тебя дошло.

Снова вижу странные крапинки в глазах. Они мерцают, отражают что-то древнее и дикое. Пытаюсь унять дрожь, тело не слушается. Всплыла еще одна грань его сложной, пугающей натуры.

Он контролирует все, даже свои собственные инстинкты, когда дело касается меня. Выходит, не позволит себе опуститься до банальных драк, потому что это признание слабости, а Влад не терпит слабости. Ни в себе, ни в других.

И что думать теперь?

Я разрываюсь мыслями. Как там Рома? Не сильно пострадал? Кто ему поможет? Можно с ума сойти от беспокойства. И дома ад кромешный.

— Даже не думай, — предупреждает Влад.

— О чем? — вскидываюсь.

— О нем не думай, — предупреждает. — Все равно ничего не выйдет. Не позволю.

Черт тебя побери!

Смотрю на него, пытаясь разглядеть за нарастающей яростью и контролем хоть что-то человеческое, что могло бы оправдать действия. Но вижу лишь отражение своей собственной значимости. Уверен в себе, как господь бог. Рома теперь кажется далеким, смазанным. Безумно за него переживаю. Влад же здесь, реальный, осязаемый, грозный и опасный.

Но несмотря ни на что. Сопротивляюсь, как могу. Добавляю в голос твердости.

— Он найдет способ, — повторяю, голос все равно немного дрожит, — не оставит меня. Ты не можешь держать меня здесь силой вечно. Мы не нужны друг другу.

Влад усмехается, в язвительной усмешке нет веселья.

— Силой? Я не держу тебя силой, Марго. Я возвращаю то, что принадлежит мне. Горский показал свою слабость. Он не смог удержать тебя. Не смог бороться. Думаешь, достойный соперник для меня?

Пытливый взгляд скользит по моему лицу, словно пытаясь прочитать мысли.

— Ты говоришь, что не любишь меня. Я понимаю. Меня тяжело полюбить. Но ты и к нему не бежала с распростертыми объятиями, когда он тебя украл, верно? Ты не кричала от счастья, что наконец-то свободна. Что-то не заметил твоей оглушительной радости. Сама не знаешь чего хочешь. Разве не так? Ваша история случилась давно! Давно! В одну реку дважды не входят.

Его слова обжигают, как раскаленное железо. Я чувствую, как внутри меня что-то ломается. Он прав? Внутри борется непонятное сомнение. Списываю все на давление со стороны. Столько лет жить в уязвимости, Кристовский меня просто ломает сейчас. Навязывает свое видение, но теперь все. Хватит. Я сама могу решать.

— Ты не понимаешь, — шепчу, чувствуя, как слезы подступают к глазам. — Ты специально все говоришь. Все можно. И в реку, и в море, и в океан. Хватит меня держать! Горский меня любит. Он знает, что такое любовь, понял? Ты не знаешь! Ты не способен!

— Любит? — Влад наклоняет голову, взгляд становится более пронзительным. — И эта его либофь привела к тому, что не смог отстоять тебя? Мозгов хватило лишь на то, чтобы подло увезти. Но как сохранить сокровище и отстоять от разбойников? Никак! Прекрасно. А дальше? Подумала, что дальше? Я задавал тебе вопрос, какого хрена Горский не появился раньше? Ты не смогла ответить. Ты даже не подумала о пресловутом «почему»! — вспыхивает зрачками снова. — Ждал пока разбогатеет и обрастет связями? Спешу тебя расстроить. Он заебется мои препоны обходить. Не ему со мной тягаться. Сил не хватит.

Муж делает шаг ко мне, инстинктивно отступаю. Его присутствие давит, заполняет собой все. Я чувствую себя загнанной в угол, без возможности выбраться.

— Ты говоришь, что устала от грязи, — продолжает, его голос становится тише, но от этого не менее угрожающим. — Но ты сама в ней погрязла, Марго. Ты позволила ему украсть себя. Ты позволила манипулировать тобой. Ты позволила себе быть игрушкой в его руках. Кому как ни мне понимать, как это происходит.

— Неправда! — вырывается сразу же.

Не хочу слушать. Зажимаю руками уши.

— Правда в том, что ты здесь, — Влад обводит взглядом комнату, словно оценивая свою собственность. — Ты будешь здесь, пока я не решу иначе. А Ромаша больше не имеет к тебе никакого отношения. Он показал свою неспособность. Не надо ломать то, что же выстроено. Не советую. Наш брак часть бизнеса, Марго.

От бессилия заряжаю Кристовскому по плечам кулаками, пытаясь найти хоть какую-то ниточку понимания, хоть проблеск сочувствия. Но вижу лишь сталь. Холодную, неприступную сталь его воли. Яркие крапинки в глазах снова мерцают, словно предвещая что-то.

Крапинки… Крапинки…

Что-то, что пока не могу понять начинает пугать до глубины души. Я чувствую, как сердце сжимается от страха, но одновременно и от какого-то странного, болезненного любопытства. Что скрывается за этой маской контроля и власти? Что заставляет так себя вести? И что будет, когда решит, что я больше не принадлежу ему?

Пристально всматриваюсь.

— Рита, — делает ко мне шаг.

— Не подходи! Не называй меня так.

— Марго, посмотри на меня.

Впиваюсь в его глаза. Там… впервые за время нашего брака меня будто по голове бьет.

Я стою, ноги приросли к полу. Сердце колотится где-то в горле, мешая дышать, что-то не так. Что-то неуловимо пугающе неправильно.

Мозг отказывается принимать очевидное. Лицо — его лицо. Те же скулы, тот же изгиб губ, даже легкая родинка на щеке.

Но глаза… Боже, его глаза. Я знаю эти глаза наизусть. Я видела их тысячи раз. В них какая-то дикая, непонятная игра света. Мелкие, золотистые крапинки, словно искры, танцуют на фоне привычной синевы. Моргаю, пытаясь стряхнуть обман зрения, но крапинки не исчезают. Они живые, они двигаются.

Я будто проснулась. Я будто заново вижу. Я… Я… вижу то, чего раньше не видела.

— Ты… Ты не… он.

Сама не