Соучастники в любви - Луна Лу

– Похоже, Дивер тебя разбаловал. Но ничего, детка, я это исправлю. Видишь, какая ты уже послуш…

Тут я не сдержалась и со всей силы ударила его коленом в пах. То ли во мне проснулась несвойственная храбрость, то ли меня окончательно покинули все инстинкты. Стою, не в силах пошевелиться, и все мое тело лихорадочно трясет. Жалкое хныканье Донни мешается с ругательствами, и я вижу по его разгневанному взгляду, что этот псих точно убьет меня после такой выходки. Значит, больше мне терять нечего.

– Надеюсь, я сломала тебе что-нибудь там.

– Ах ты, дрянь! – С искаженным о боли и злости лицом он движется в мою сторону.

– Эй! Отвали от нее! – знакомый голос заставляет мое сердце забиться вновь, разгоняя кровь по телу и выводя меня из оцепенения.

Буквально за секунду до того, как Донни заехал бы кулаком мне по лицу, передо мной возникает Дивер, сбивает его с ног и начинает бить без пощады. Я зажмуриваюсь, чтобы не видеть этого, но каждый раз вздрагиваю, слыша звуки ударов и вскрики.

– Нейтан… – зову я и не узнаю собственный голос.

Уже через мгновение я оказываюсь в теплых, родных объятиях и лишь тогда осмеливаюсь раскрыть глаза. Выглянув из-за его широкого плеча, вижу катающегося по полу Донни с окровавленным лицом и вновь утыкаюсь в кожаную куртку Нейтана.

– У вас пять минут, Дивер, – слышится откуда-то со стороны.

– Черт… девочка моя… прости… прости меня за все… – шепчет он, целуя меня в макушку и обнимая так крепко, что становится трудно дышать. Но мне и не нужно дышать, когда я с ним.

Проклятье! Я не могу злиться на Нейтана. Не после того, как думала, что больше его не увижу. Не после того, как думала, что он может быть мертв. Не после того, как готова была умереть сама.

– Почему пять минут? Что происходит? Нас убьют? – тихо спрашиваю я, уткнувшись ему в шею.

Обхватив мое лицо, Дивер наклоняется ближе и оглядывает меня с головы до ног с совершенно непонятным выражением. Оливковые глаза дымчатой бурей наполняют страх, боль, беспокойство и… нежность?

– Нет… нет, тебя не тронут, я не позволю, клянусь… – судорожно говорит он, будто не в себе. – Прости меня, прошу… – Он целует меня в лоб так, словно видит меня в последний раз. Чуть отстраняется и вновь глядит в глаза: – Этот урод обидел тебя?

– Все в порядке…

Его большой палец замирает на моей все еще горящей щеке.

– Это он сделал? – Взгляд Дивера мутнеет, и, обнимая его, ощущаю, как дрожит от злости все его тело. – Я убью его, обещаю тебе. Убью, слышишь?

– Не надо, Нейт. Просто скажи, что все будет хорошо. Прошу. – Успокаивающе поглаживаю его по щеке, пока сама пытаюсь не разрыдаться.

– Все будет хорошо, Бель. Ты будешь в порядке, – после недолгой паузы произносит Нейтан.

– А ты?..

Вместо ответа он запускает дрожащие пальцы в мои волосы, приближая к себе мое лицо, и лихорадочно покрывает его поцелуями. Нос, щеки, подбородок, глаза, лоб – все горит под беспорядочными прикосновениями его губ. Между короткими поцелуями он судорожно шепчет «прости» снова и снова. И, если бы не нуждалась сейчас в его тепле так сильно, я бы оттолкнула Нейтана и потрясла за плечи, приводя в чувства. Он явно не в себе. Выглядит совершенно разбитым и звучит так, словно в болезненном бреду, и его состояние разрывает мне сердце. Я не знаю, что они с ним делали все это время и что сделают с нами через пять минут.

– Мне так жаль, что ты не покажешь мне океан… – бормочет Нейтан прежде, чем снова поцеловать меня.

Его губы и язык терзают мои так чувственно, так ненасытно, словно пробуют впервые. Так яростно, так страстно, словно мы остались совершенно одни в этом мире. Так неистово, так отчаянно, словно от этого зависит чья-то жизнь. Так мучительно и даже болезненно, словно в последний раз.

Хочется вдохнуть, но отстраниться невозможно. Его сильные руки блуждают по моему телу, отчаянно сминая под пальцами ткань одежды, и мои – обвивают его горящую шею.

– Снимите номер, голубки! – отдаленный голос выводит меня из помутнения.

Чей-то протяжный свист.

– Мда-а-а… Квентин, тебе повезло, что ты этого не видишь, – говорит, кажется, Донни.

Вдруг смутившись, с трудом отстраняюсь от Дивера.

– Нейт, мы не одни… – Уклоняюсь от него, опустив лицо.

– Да пошли они все, – так тихо рычит он, что слышу только я, и прижимается губами к моему лбу.

– Эй, Ромео, пора отпустить свою Джульетту! – одергивает нас Рейвен.

– Пять минут еще не прошло! – рявкает Дивер, обернувшись. Его плечи и руки обнимают мое трясущееся тело, словно закрывая ото всех.

Я даже не могу взглянуть на них и на того самого Квентина, потому что Дивер прижимает меня к своей груди, не давая возможности повернуться. Я вижу, что он напуган даже сильнее меня. Не знаю, что будет дальше, но сейчас, в его объятиях, страх не имеет надо мной власти.

Вернее, не имел, пока не раздался незнакомый хриплый мужской голос:

– Ну же, Дивер, неужели не познакомишь меня со своей Изабель?

– Отвали, я сказал. Еще есть время, – рычит он в ответ.

Время до чего?..

Когда я могу наконец поднять голову, то ловлю безумный взгляд Нейтана. Но безумный не от злости или возбуждения, как бывало. Безумный от боли, скрываемой за пеленой застывших в глазах слез. Теперь я ощущаю, как его страх, передаваясь мне, жалит все мое тело.

– Что происходит, Нейт? – вполголоса спрашиваю я.

Он закрывает глаза, будто не хочет отвечать. Неужели нас правда убьют? Где-то под ребрами остро кольнуло от первой мысли: «Надеюсь, меня убьют первой». Я не вынесу и секунды без него. Пусть это эгоистично. Плевать. Я не хочу видеть смерть еще одного любимого человека. Это слишком. Болезненный ком в горле не дает дышать, и я буквально закашливаюсь, услышав громкий хлопок, раздавшийся глухим эхом. Нейтан вздрагивает и, не выпуская меня из своих рук, оборачивается на звук.

– Может, так я смогу привлечь твое внимание, сынок? – снова этот пугающий голос, и наконец я вижу его обладателя.

Седой мужик в клетчатой рубашке стоит в окружении подростков, «воронов», – уже знакомых и тех, кого я вижу впервые. Криво ухмыляется, подняв пистолет к высокому потолку. Осторожно ступая вперед, ближе к нам, он настаивает:

– Я просто хочу пообщаться с ней, Натаниэль.

Поднимаю удивленный взгляд на Дивера, впервые услышав такое обращение.

– Этот