Пламя в моем сердце - Рита Трофимова

— Эй, не звони сюда больше, я вообще не при делах, — отбрила она Лину и бросила трубку.

Лина всю ночь не сомкнула глаз, лишь под утро она провалилась в вязкий тяжёлый сон, от которого резко очнулась, будто вынырнула из глухой чёрной воронки. От Филиппа не было ни эсэмэсок, ни звонков. Ей оставалось только поехать после занятий в сквот и всё узнать.

* * *

В понедельник последним занятием у Лины была специальность. Она с трудом отсидела сольфеджио и ОБЖ.

«Подумать только, ОБЖ! Очень нужный предмет. Ведь без него пианист ни за что не станет пианистом!» — мысленно возмущалась Лина.

Вдобавок ко всему от бессонной ночи и дурных мыслей у неё разболелась голова, но она крепилась изо всех сил, решив сделать последний рывок и достойно продержаться на занятии у Бескровной. Однако профессорша сразу заметила её несобранность и нервозность, о чём не преминула сообщить в самых обидных выражениях.

— Неважно, Евангелина. Ты меня разочаровываешь. Я говорю вовсе не о технике, а о мысли, которую ты вкладываешь в игру. О чём ты думаешь? Ты будто не здесь и совсем не вникаешь в суть! Сейчас для тебя не может быть ничего важнее, чем музыка Баха. Почему ты играешь так дилетантски? Где восклицания, всплески, эмоция? Вот та длинная трель в левой руке, две терпкие ноты — до-диез и си-бекар! Это физическое ощущение ветра, в котором возносится Христос! Дай мне это почувствовать!

Лина собралась с мыслями и снова заиграла, как ей показалось, более выразительно и вдумчиво, но Бескровная снова осталась недовольна, демонстративно замотала головой и поморщилась, будто съела что-то кислое.

— Ну, нет, так дело не пойдёт! Я вынуждена буду позвонить Марте Германовне. Что это с тобой, милочка? Может, тебе стоит показаться врачу? — возмутилась она.

— Пожалуйста, не нужно, Ирина Петровна! — взмолилась Лина. — Мама ничего не должна знать, я всё исправлю, я буду заниматься. И мне не нужно к врачу, честное с-слово. Я п-просто не выспалась.

— Ну-ну, успокойся, — смягчилась та. — Я верю тебе, Евангелина. Посмотрим, как ты справишься к следующему занятию. А на сегодня хватит, уволь меня от такой игры. Ступай, отдохни хотя бы один день, поспи и просто почитай Евангелие. Голгофа, тема Христа, вознесения! — Бескровная подняла палец вверх. — Ты должна мыслить фугой, жить фугой! Произведения, что тебе доверили играть, — это квинтэссенция Баховского стиля! Помни об этом!

— Да, квинтэссенция, — рассеянно пробормотала Лина, сложив ноты в сумку, и вышла из класса.

Лина медленно спустилась по ступенькам в фойе, не замечая никого вокруг. В ушах всё ещё звучал строгий голос Бескровной, её справедливые упрёки. Но мысли были совсем не там.

Она направилась к дверям и чуть не выскочила на улицу в лёгком платье и балетках, но вовремя спохватилась, вспомнив о плаще и зонте, которые утром сдала гардеробщице. Лина вернулась, на ходу отыскав в кармашке сумки номерок, и, уже подходя к гардеробной, едва не вскрикнула от удивления и неожиданности.

На банкетке, привалившись спиной к стене, дремал Филипп. Его голова с накинутым капюшоном свисала на грудь, руки со сбитыми костяшками пальцев покоились на коленях. Потрёпанный и помятый, он совершенно не вписывался в изысканную обстановку фойе с белоснежными колоннами, коврами и витражами. Лина замечала, как от него шарахаются студенты, но ей на это было наплевать, главное, что он жив и пришёл к ней!

В душе всколыхнулась радость, и страхи вмиг отступили. Она затаила дыхание и зашагала к Филиппу, боясь, что видение окажется всего лишь игрой её воображения. В метре от него она остановилась, пытаясь справиться с накатившим волнением.

Филипп шелохнулся, видно, почувствовал её приближение, сорвал с головы капюшон и быстро поднялся. Он выглядел так, будто несколько дней кряду мотался невесть где: осунувшийся и с покрасневшими глазами, но с гордым взглядом несломленного бойца.

Сердце Лины пропустило удар. Она всмотрелась в его лицо, заметив на правой скуле ужасный, фиолетово-жёлтый кровоподтёк, и пошатнулась, почувствовав лёгкое головокружение и слабость в ногах. Он улыбнулся виноватой улыбкой, и первый сделал шаг навстречу.

— Лин, Линка, прости меня. Я дебил, не думал, что так получится. — Филипп подхватил её за плечи и притянул к себе. Его толстовка пропахла потом и дымом сигарет, волосы спутались и потускнели, но Лина не придавала значения этим мелочам. Её волновали лишь ссадины и синяки.

— Что это? — пробормотала она, пробежавшись пальцами по его щеке. — Что с-случилось?

— Да ерунда, попал в замес. В ментовке был, пока разобрались, что к чему, почти сутки прошли. Как выпустили, я сразу к тебе… Я сильно за тебя волновался, Лин, думал, как ты? Обижалась, наверное, ждала. Ну, прости ты меня, дебила.

Она обняла его крепко-крепко и вжалась лицом в грудь, слёзы хлынули из глаз, заливая толстовку Филиппа. Всхлипывая, она цеплялась за его плечи и бормотала, сама не понимая что.

— Ну всё, Лин, всё, я правда не хотел, прости меня. — Он прижимал к себе её голову и бережно гладил по волосам.

— Так-так, — послышался за спиной Лины голос Бескровной. — Так вот чем заняты твои мысли, девочка. Какой тут Бах, когда любовь полным ходом.

Филипп слегка отстранился и поднял глаза на профессоршу.

— Ну, надо же, Полянский! — изумлённо воскликнула она. — И на кого ты похож? Я надеюсь, хоть за правое дело воевал?

— Да за правое, Ирина Петровна. — Плечи Филиппа затряслись от беззвучного смеха. Он крепче обнял Лину, словно хотел защитить от нападок Бескровной. Однако та взирала на них с пониманием и теплотой. Лина всхлипнула и улыбнулась сквозь слёзы, хоть это и было совсем не просто.

— Значит, так. — Бескровная сложила на груди руки. — Решайте свои проблемы сегодня, а завтра у нас на повестке дня Бах. — Профессорша задержала взгляд на Филиппе, брови сошлись на переносице, и по лицу пробежала тень непонятных эмоций. — Боже мой, — с придыханием пробормотала она. — Как же ты сейчас на деда, на Мишу Лаврова похож…

* * *

Распрощавшись с Бескровной, Лина и Филипп вышли из консерватории и направились в метро. За те несколько минут, что они шли по дороге, Лина успела нафантазировать себе романтический вечер где-нибудь в тихом