Квартира №16 - Татьяна Ларина

class="p1">Перевоплотившись в роковую Шэрон Стоун из «Основного инстинкта», еще одного любимого маминого фильма, она процокала каблуками через приемную, где сидела так же безнадежно влюбленная в Викинга секретарша Лидочка, и постучала в дверь его кабинета.

— Вообще-то, девочка, надо через меня спрашивать, сможет ли Константин Кириллович тебя принять.

— Ой, простите, я вас не заметила, — улыбнулась Мила и, демонстративно отвернувшись, снова постучалась в дверь.

— Да-да, — послышалось из кабинета, и Красовская юркнула внутрь.

Физика всегда давалась Косте легко, поэтому помогать малявке с домашней контрольной было даже забавно. Девочка внимательно следила за его рукой, рисующей график к задачке, которую он объяснял. Костя решил, что Мила пытается вникнуть в суть решения, а она про себя считала до десяти, чтобы начать наступление. Сначала она положила руку ему на коленку. Костя не подал виду. Тогда она повела ладонью вверх, пока не коснулась ширинки. Костя оторопел. Он никак не ожидал подобного напора и изумленно посмотрел на довольную Красовскую.

— Это что за фокусы, малявка?! — строго вопросил он.

— Возбудился? — ухмыльнулась Мила.

— Нет, — он скинул с себя ее тощую ручонку, но Миле это было нипочем.

— А так? — придвинувшись к нему, Красовская распахнула плащ, демонстрируя себя Викингу.

Какое-то время он просто молчал, не двигаясь с места. Возможно, прошло всего несколько секунд, но им обоим они показались вечностью. Когда Воронов сообразил, что нужно немедленно ей ответить, Мила успела совсем скинуть плащ и подцепить пальчиком бретельку бюстгальтера.

— Ты в своем уме, Красовская?! — взревел он.

— Викинг… — с придыханием произнесла Мила и потянулась к Косте губами.

— Это репетиция неумелой самодеятельности? Малявка, из тебя дурная актриса!

— Кость… — у нее в горле встал ком, но она переборола свой страх и посмотрела ему в глаза. — Я тебя люблю.

Воронов не ответил. Он поднял с пола Милин плащ и швырнул его девчонке в лицо. Костю переполняла ярость. Он злился на себя, что допустил подобное, но куда сильнее на Красовскую, потому что своей неуклюжей попыткой соблазнить его девочка перечеркнула всякую возможность их прежнего общения.

— Одевайся и выметайся отсюда. На этом твои визиты ко мне окончены. Даю пять секунд…

— Кость… Я не уйду, нам надо поговорить. Я действительно люблю тебя!

— Сейчас я позвоню Лидочке, она быстро от тебя избавится.

— Викинг, пожалуйста…

Воронов взял трубку и тут же услышал сладкий голосок секретарши. Его тошнило от этой приторности, хотя периодически он не отказывал себе в слабости выпустить с ней пар.

— Лидочка, будь добра, позови охрану, нужно выставить из моего кабинета одну особу…

Раздавленная, униженная и в то же время до смерти напуганная Мила наспех натянула на себя плащ, схватила сумку и пулей вылетела из Костиного кабинета. Единственным местом, где она могла укрыться, был Алискин кабинет. Мила беспардонно ворвалась в кабинет подруги и тут же заперла дверь.

— Что случилось? — нахмурилась Алиса. Мила знала этот взгляд, обычно так смотрела мама, когда догадывалась, что она схлопотала двойку по математике или когда звонили из школы по поводу случайного прогула. Мила же не виновата, что на утренние сеансы билеты в кино дешевле, а так хотелось посмотреть именно этот фильм.

— Ничего, Алис. Можно побуду у тебя, только не выдавай никому, — как бы Мила ни старалась держаться, дурацкие слезы навернулись на глаза, а нижняя губа стала подергиваться. Она села на диван и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.

— Что такое, Мила? Кому тебя не выдавать? — Алиса подсела к ней, и Мила ее обняла. Тяжело было держать переживания в себе, и ей захотелось выговориться и во всем признаться подруге. Только поймет ли ее Алиса? Хотя она добрая… И сама несчастно влюблена. Значит, поймет.

— Никому не выдавай. Ни охране, ни этой мерзкой секретарше, ни Викингу.

* * *

Так началась совсем другая история. История Милы и Кости длиной в целую максиработу «Капкан для Викинга».

Глава 35. Враги и друзья

Настоящая дружба проверяется не временем, а поступками. Можно знать человека каких-то пару месяцев, но приходить на помощь и быть рядом в трудную минуту. Так поступила Ольга, когда отправляла мою маму в клинику, ездила со мной оформлять документы и договаривалась с врачами об особом отношении. В отличие от нее, практически чужого человека, старый друг нашей семьи Кирилл Олегович ни разу не поинтересовался маминым самочувствием. Все, что его волновало — это престиж адвокатского бюро и новые высокопоставленные клиенты. Я спокойно восприняла, что он временно отстранил маму от работы, хотя знал, как важна для адвокатессы Елисеевой ее практика. Но, оказалось, Воронову-старшему этого было мало. За спиной женщины, которая считала его близким другом, он умело плел паутину, в которую она угодила.

Когда Иван Васильевич сказал, что маму опоил Кирилл Олегович, я не поверила. Подумала, что кто-то представился его именем, чтобы с ней встретиться, но врач уверил, что в клинике строгий паспортный контроль. Тогда я попросила о встрече с мамой, хотела из ее уст услышать, что это был Воронов.

Мне пришлось дожидаться, когда она проснется. Я сидела в небольшой светло-бежевой палате и смотрела, как мама спит. Ее лицо было расслаблено, веки слегка подергивались. Она казалась на десять лет моложе без косметики, сурового взгляда и неизменно хмурых, сведенных над переносицей бровей. Я вдруг представила, что между нами нет распрей и ссор, что она не разлучала меня с любимым, не шла по головам к своей цели, а была нежной и ласковой. Как и любой девушке, мне была нужна мама.

Она проснулась ближе к вечеру. Все это время я была с ней. Мне даже не позвонили с работы, хотя когда уходила, никого не известила, куда собираюсь и надолго ли. Скорее всего, меня уже списали со счетов, как и старшую Елисееву, но это волновало в последнюю очередь.

— Мам, что случилось? — спросила я, когда она заметила меня у своей кровати.

— Я спала… — растерянно проговорила мама. — Спала. Устала, наверное…

— Ты пила. Иван Васильевич сказал, что к тебе приходил Воронов, — напомнила я.

— Да… Кирилл… Мы гуляли. Он принес бутылку «Курвуазье». Я не удержалась.

— Мам, но ты здесь как раз поэтому! Чтобы перестать пить! — простонала я.

— Я не хотела… Но Кирилл настоял в качестве примирения. Я не говорила тебе, мы крупно повздорили недавно.

— О чем вы говорили с Вороновым? Он же не просто так приехал к тебе с коньяком?

— На что ты намекаешь?

— Говорю, что думаю. Кирилл Олегович что-то от тебя хотел, иначе бы не стал заявляться в клинику с алкоголем. Так не мирятся