Квартира №16 - Татьяна Ларина

близость. Я хотела того же. Его руки пробрались под мою спину, и он поднял меня, усаживая на себя сверху. Опустив ладони на его плечи, я стала неторопливо приподниматься и опускаться, каждой клеточкой тела чувствуя, как он заполняет меня.

Стоны наслаждения негромким эхом отражались от деревьев на другом берегу пруда. Где-то рядом звонко чирикала ночная птица, возмущенная нашим бесстыдством, но и мне, и Денису было все равно. Мои ладони упирались во влажную землю, локти скользили по рукаву Денисовой куртки. Его руки были такими горячими, он опустил их на мои ягодицы, задавая нужный темп, но потом не выдержал и лег сверху, вдавливая меня голой грудью к земле.

Я видела звезды. Где-то мигал оранжевый огонек самолета. Прохладный ночной ветер щекотал живот и бедра, только грудь была, как панцирем, укрыта рукой Дениса. Он был подо мной сзади, а я скользила по нему спиной. В какой-то момент мой любовник замер, оставляя меня на себе натянутую до предела. Он шумно выдохнул, но потом снова продолжил.

Что-то упало в воду, и птица замолчала. Денис лежал на мне, укрывая своим горячим телом. Сейчас я видела его глаза, которые во мраке ночи казались черными, как уголь. Он провел ладонью по моей щеке, убирая непослушные рыжие кудряшки, а потом поцеловал в скулу и снова стал двигаться, но на этот раз быстрее и резче. Он был близок. Я была близка.

Ночь плавно перетекала в предрассветные сумерки. Я сидела перед Денисом между его длинных ног, прижимаясь спиной к его груди, наблюдая, как летучая мышь проносится над водной гладью. Было хорошо и спокойно, словно все так, как должно быть. Он обнимал меня одной рукой за талию, а второй гладил по плечу. Мы нисколько не стеснялись своей наготы, сейчас она была естественна. Множество вопросов роились в голове, но я не решилась их задать, боясь услышать ответы. Лучше оставить все, как есть. Насладиться последними минутами близости.

Я вернулась домой, когда уже рассвело. Денис снова остался в своей шестнадцатой квартире. Мы распрощались на лестничной клетке, не давая никаких обещаний позвонить, написать или встретиться вновь. Я не знала, была ли эта ночь очередным прощанием или же становилась началом чего-то нового. Решение оставалось не за мной, мой ответ был и без того понятен.

* * *

Время подобно бурному потоку, безжалостно смывающем все на своем пути. Прошли две с небольшим недели с момента, как я разорвала помолвку с Костей, а моя жизнь кардинально изменилась. Все, что было раньше, словно и не существовало вовсе. Я очутилась одна лицом к лицу с проблемами, решать которые предстояло самостоятельно.

Дениса я не видела с той ночи у пруда. Он не звонил, не писал, и в квартире напротив не появлялся, во всяком случае, когда была дома. Я предчувствовала, что наша близость станет прощанием, но рана в сердце не затягивалась, а наоборот, грозилась перерасти в самую настоящую гангрену. Жаль сердце нельзя ампутировать.

Костя тоже практически исчез из моей жизни. В бюро мы избегали друг друга. И хотя мне дико не хватало Воронова как друга, я не решалась сама к нему приходить. Моему бывшему жениху было тяжело и, чтобы как-то заглушить боль, он с головой уходил в работу, взял еще несколько дел и большую часть времени проводил в разъездах и командировках.

В отличие от него, я не могла отвлечься на работу. С меня сняли дело Акуловой, но ничего другого не предложили взамен. Каждый день приходилось заниматься бумажной работой, подшивать документы, наводить порядок в электронных архивах. Зато Лидочка злорадствовала, кроме того, что Костя теперь был свободен, я со статусом адвоката плавно перекочевала в разряд обычного секретаря. Втихаря я просматривала вакансии на сайтах поиска работы, но ничего подходящего пока не находила. Тем более, сейчас, как никогда, я нуждалась в деньгах.

Маме стало хуже. Она не бросила пить. Кирилл Олегович попросил ее не появляться в бюро, пока она не возьмет себя в руки и не перестанет позорить наше престижное адвокатское имя. Для мамы это стало новым ударом. Я пыталась поговорить с Вороновым-старшим, но он не стал меня слушать, особенно после того, как порвала с его сыном. Он прямо заявил, что теперь я в бюро никто, и должна быть благодарна за право числиться адвокатом. Будь моя воля, уволилась бы в тот же день, но нужно было как-то содержать себя и мать.

Развод моих родителей состоялся. Папа забрал себе все, что планировал, оставив маме лишь крохи. Он хотел тут же выставить на продажу нашу квартиру, чтобы разделить деньги с бывшей женой и окончательно забыть о прошлой семье. Мне пришлось умолять его этого не делать. Нам с мамой некуда было идти, а ее алкоголизм все прогрессировал. С трудом мне удалось достучаться до папиной совести и заставить его временно сдать квартиру покомнатно, чтобы за вырученные деньги лечить маму.

Благодаря Ольге мне удалось определить мать в клинику. Это было недешевое заведение, но с отличными специалистами. На оплату лечения и ушли деньги, которые заплатили при аренде квартиры на Яузском. А сама я переехала на окраину Москвы, где повезло снять комнату в квартире старой одинокой женщины. Переезд занял всего один день. С собой я взяла только одежду и личные вещи. Вся мебель осталась в старой квартире в распоряжении новых жильцов.

Моя новая спальня была похожа на комнату советской старой девы. Здесь было все в лучших традициях социалистической хрущевки: серые, с застывшими подтеками краски, батареи, цветастые обои, ковер на стене и прожженный палас на полу, неровно побеленный потолок и светло-бежевый, покрашенный водоэмульсионкой подоконник с алое вера в горшке. Я аккуратно разложила в скрипучий шифоньер свои вещи и включила фильм на ноутбуке. В последнее время только кино помогало уйти от проблем в чужой нереальный мир.

От моего нового дома до работы было далеко, а по пробкам невыносимо долго, поэтому я пересела на метро. Не рассчитав правильно времени, я приехала в бюро раньше обычного, но была только рада, что не придется идти мимо злорадствующей Лидочки. Рабочий день, как обычно в последние недели, начался с бумажной волокиты.

Забаррикадировавшись в своем кабинете, который стал для меня небольшим спасительным уголком в бюро, где, казалось, все меня ненавидели за то, что бросила Костю, я снова стала архивировать старые адвокатские дела. Очередной будний день мало чем отличался от вчерашнего, так я думала, пока ко мне не ворвалась Мила.

— Что случилось? — нахмурилась я, глядя