Клуб смерти - Кэролайн Пекхам

— Мне насрать на награду за тебя. Я потратил полмиллиона, чтобы купить тебя, идиотка.

— Ага, картошек, — усмехнулась я.

— Я же сказал тебе, что долларов, — прорычал он, но в это все еще было трудно поверить. — И мне плевать на все это. Я хочу знать подробности того, как ты оказалась в тюрьме, а не то, что напечатано в этих газетах. Мне нужна твоя правда, твое прошлое. Каждая его крупица. И если ты поделишься со мной, я открою тебе кое-что взамен о себе. Ту часть меня, которую я ценю превыше всего остального.

Я попыталась понять, какую часть он имел в виду. В нем было столько всего, что я хотела, что не могла догадаться, что он мог ценить больше всего.

Я посмотрела на Матео и увидела, что он смотрит на меня так же пристально, как и Найл.

— А что насчет тебя? — выпалила я. — Если ты выберешься отсюда, ты сдашь меня им? — Я ткнула пальцем в полицейское досье.

— Он никогда отсюда не выберется, — ледяным тоном сказал Найл, и моя челюсть сжалась, но я отказалась признавать это, уставившись прямо на моего Мертвеца, ожидая его ответа.

— Я украл гораздо больше денег, чем эта маленькая награда, mi sol, — сказал он, бросив пустой взгляд на Найла.

— И ты скоро отдашь их мне, если не хочешь лишиться ног, парень, — предупредил Найл, и я фыркнула, поднимаясь на ноги.

— Я никому ничего не скажу, пока вы двое ссоритесь, — огрызнулась я, собираясь пройти мимо Найла, но он поймал меня за руку и потянул назад, сжав челюсти.

— Я больше не скажу ему ни слова, только расскажи мне свою историю, любовь моя. Мне это нужно.

— Зачем? — Прошипела я, заметив вспышку отчаяния в его глазах.

— Ты поймешь это, как только расскажешь, — сказал он грубым тоном, от которого у меня воспламенилась кровь.

Я перевела взгляд с него на Матео, и мое сердце тревожно забилось в груди. Я никому не рассказывала эту историю с тех пор, как выступила в суде. Потому что она ничего не значила для тех, кто ее слышал. И я поклялась никому в мире не доверять ее. Но сейчас эти двое смотрели на меня так, будто они могли бы не просто выслушать, а действительно услышать мою версию событий, и это было слишком заманчиво, чтобы проигнорировать такую возможность. Никто не верил, что во мне есть что-то хорошее. С тех пор, как умер папа. Мама не появлялась после моего ареста. Она не писала мне. Она даже не сделала заявления для газет. Она отреклась от меня так жестоко, как будто я никогда не была ее дочерью. И я осталась одна в этом мире, и единственной компанией мне было бремя моих грехов.

Но у этих мужчин были свои грехи, так что если кто-то и мог меня понять, то это были они.

— Хорошо, но я хочу алкоголь, — потребовала я. — И шоколад. Много шоколада. У меня месячные, что сделало последние пару дней еще более эмоциональными.

Я подумала, что это все же лучше, чем жить на улице и пихать в трусы тряпку или ту шапочку-бини, которую я как-то стащила у Сварливой Сью. Сейчас у меня там был модный гигиенический тампон, и это была такая роскошь, что я мысленно пообещала себе ограбить целый склад с ними и раздать бедным. Я буду появляться ночью и оставлять средства гигиены у ног бездомных девушек. Они будут называть меня «Багровым приливом». Буду спасать вагины по одной за раз.

— Договорились. — Найл направился на кухню, чтобы принести то, что я просила, а я прикусила нижнюю губу, обдумывая, что собираюсь сделать. Так ты просто расскажешь им все? Заново переживешь ту ночь? Позволишь ужасу снова поглотить тебя?

Ну, я не хочу, Мозг, но что прикажешь мне делать?

Мозг не знал, что ответить, но Сердце билось как сумасшедшее, испытывая мини-паническую атаку, потому что знало, что будет дальше. Потому что я приняла решение. Я расскажу Адскому Пламени и моему Мертвецу, почему я оказалась в тюрьме. Я слишком долго держала это в себе. Это жило во мне, как демон в клетке, и мне показалось, что пришло время выпустить его на волю. Может, это освободит меня от него навсегда, но я в это не верила. Для этого понадобится целый чан святой воды и распятие размером с дом.

— Ты не обязана делать то, что он тебе говорит, — прорычал Матео, и я, оглянувшись, увидела, что костяшки его пальцев, которыми он сжимал пластиковую вилку, побелели.

— Я знаю, — сказала я. — Но теперь он все равно знает, кто я, и я не хочу, чтобы то, что он прочитал в этих документах, было тем, что он думает обо мне.

— Почему тебя это волнует? — выплюнул он, и в его глазах вспыхнула ярость.

— Потому что это не я, Матео. Это не моя правда. А моя правда — это все, что у меня есть, — вызывающе сказала я.

Он нахмурил брови, и его хватка на вилке разжалась, а затем он кивнул.

— Entiendo (Прим. Пер. Испанский: Понимаю).

Я знала, что означает это слово, я видела это ясно, как день, на его лице. Он понял.

Найл вернулся с большой плиткой шоколада и бутылкой ирландского виски. Я жадно выхватила у него и то, и другое и запрыгнула на стол, поджав под себя ноги, а затем разорвала обертку шоколада и откусила от нее огромный кусок. Я открутила крышку от виски и сделала глоток прямо из горла, так что смесь сахара и алкоголя забурлила у меня на языке.

Найл вырвал бутылку из моих рук, сделал здоровый глоток и вернул ее мне, а я протянула ее Матео.

— Нет, — отрезал Найл. — Ему не положено такое хорошее пойло.

— Заткнись. Это мой момент, и я говорю — положено. — Я поднесла бутылку к губам Матео, и Найл пробормотал что-то о жадном осле, но не попытался остановить меня, когда я налила виски в его рот. Матео не отрывал от меня взгляда, пока глотал. Я снова поднесла бутылку к своим губам, ощущая на ней вкус Матео и Найла — это сделало виски еще слаще. Сделав еще один глоток, я почувствовала, как жидкость огненным шаром опускается в желудок.

Передав бутылку обратно Найлу, я поднялась на ноги и закрыла глаза, позволяя себе погрузиться в то темное, бездонное