Разрушенные клятвы - Катарина Маура

— Привет, — я стараюсь улыбнуться, привнести хоть каплю жизнерадостности в голос. — Я взглянула на здание, но здесь десятки офисов. Куда мы идем?

Я даже не задумывалась о том, с кем именно он хочет меня познакомить. В голове и так слишком много всего, просто нет места для еще одной тайны. Я вообще с трудом заставила себя прийти сюда. Хотела оставить прошлое позади, стереть его раз и навсегда. Но потом вновь накатила вина — осознание того, насколько эгоистичной я стала.

— Скоро узнаешь, — отвечает он, направляясь внутрь. — Это… это непросто для меня, Селеста. Надеюсь, ты поймешь, что я просто хотел, чтобы в этом мире остался хоть один человек, который видел в ней только хорошее.

Я хмурюсь, заходя вслед за ним в лифт. Боль становится острее, когда я замечаю, как сильно у него дрожат руки.

Цифры на панели меняются, поднимая нас все выше. Чем ближе мы к нужному этажу, тем больше тревожится Рэймонд. Его дыхание становится прерывистым, он избегает моего взгляда, словно не знает, куда себя деть. Это делает меня нервной. По-настоящему, панически нервной. Когда двери открываются, он колеблется. Его взгляд задерживается на мне, затем он глубоко вдыхает и кивает — скорее самому себе, чем мне. Его шаги медленные, словно он хочет оттянуть неизбежное.

Мы заходим внутрь, и я понимаю, что это какой-то медицинский центр. В холле нас встречает женщина средних лет в элегантном костюме. Прямые светлые волосы аккуратно уложены до плеч.

— Вы, должно быть, Селеста, — говорит она с улыбкой, жестом приглашая нас в кабинет. — Пожалуйста, проходите. Я доктор Блэк.

Я бросаю взгляд на Рэймонда. Его лицо невозможно прочесть.

— Селеста, — он садится рядом со мной, голос мягкий, но напряженный. — Доктор Блэк была психиатром Лили. Я дал ей согласие раскрыть тебе все медицинские данные. Есть многое, чего ты о Лили не знала. Многое, что она не хотела, чтобы ты узнала. Но я не могу позволить себе хранить это в секрете.

Я ошеломленно опускаюсь в кресло напротив доктора Блэк. Голова идет кругом.

— Лили рассказывала, что ходила к психиатру в детстве. После смерти матери. Я знаю об этом.

Рэймонд опускает взгляд.

— Все не так просто, — его голос звучит осторожно.

Они с доктором Блэк обмениваются взглядами, полными молчаливого понимания.

— Селеста, — говорит доктор Блэк, ее тон строгий, — у Лили было пограничное расстройство личности.

Я резко выдыхаю, расширенные глаза сами собой находят ее взгляд.

Доктор Блэк смотрит на меня ровно, как будто только что не сказала что-то, что просто не может быть правдой.

— Оно развилось после смерти ее матери, но большую часть времени ей удавалось с ним справляться. У Лили были очень интенсивные эмоции, и когда она уставала или переутомлялась, она испытывала паранойю и диссоциацию. Ей было трудно контролировать свои чувства, у нее не было механизма саморегуляции, как у тебя или у меня. Когда у нас плохой день, мы можем просто сказать себе, что завтра будет лучше. Но Лили не могла. Это приводило к импульсивным поступкам, тревоге, депрессии… И все это она скрывала от тебя, потому что боялась потерять.

Она берет в руки папку, пролистывает ее, будто хочет освежить память. Будто Лили была для нее всего лишь одной из сотен пациенток.

Я сжимаю зубы, чтобы не огрызнуться. Это что, попытка объяснить, почему Лили решила уйти? Это Рэймонд таким способом пытается сказать мне, что это не моя вина? Как будто он хоть что-то понимает. Как будто он знает, что на самом деле произошло той ночью.

— Лили с трудом устанавливала эмоциональные связи — страх быть покинутой, который она приобрела после смерти матери, не давал ей этого сделать. Но ты была одним из немногих исключений. Ее никогда особо не привлекала сфера гостиничного бизнеса, но она решила стать дизайнером интерьеров, потому что ты выбрала путь отельера. Такое часто встречается у людей с пограничным расстройством личности. У них нередко отсутствуют четкие представления о своих целях, ценностях и убеждениях, и они берут ориентиры из окружающей среды. В случае Лили этим ориентиром была ты.

Я резко вдыхаю, когда она пододвигает ко мне раскрытую папку, показывая диагноз Лили. Но даже видя это перед собой, я не могу в это поверить.

— Я бы знала, — говорю я слабо. — Если бы это было правдой, я бы знала. Лили любила рисовать, и... она начала рисовать интерьеры еще в старшей школе.

Рэймонд смотрит на меня и медленно качает головой:

— Я и сам не знал всей глубины проблемы. Когда она достигла совершеннолетия, я больше не мог получить доступ к ее медицинским записям, и она убедила меня, что пошла на поправку. Я узнал обо всем только через несколько недель после ее смерти, а к тому моменту ты уже покинула город.

Доктор Блэк одаряет меня сочувствующей улыбкой, от которой становится только хуже. Волна отрицания накрывает меня, и я качаю головой, отказываясь верить, что Лили могла скрывать от меня нечто столь важное.

— Когда Лили устроилась на свою первую настоящую работу, нагрузка оказалась для нее слишком тяжелой, это обострило ее нестабильное эмоциональное состояние, что в итоге привело к эромании и бредовым идеям референции на фоне ПРЛ.

Дыхание сбивается, в груди поднимается паника, угрожающая захлестнуть меня.

— Ч-что это значит? — спрашиваю я, голос дрожит. — Бред? Какой бред?

Доктор перелистывает документы в папке и пододвигает ко мне расшифровку.

— Лили была уверена, что состоит в отношениях со своим начальником, Зейном Виндзором.

Глава 80

Селеста

Все мое тело дрожит, когда я вхожу в домик Лили, машинально отмечая, насколько здесь чисто, хотя все остается точно таким же, каким она его оставила. С тех пор как я вышла из кабинета врача, я словно в тумане — мой разум просто отказывается принимать то, что сказала доктор Блэк.

«Она часто носила черное или темно-синее, потому что верила, будто они с ним одеваются в парные наряды. Мои мягкие попытки разубедить ее не приносили никакого результата. Со временем она начала думать, что цветы, которые он приносил в офис, предназначались для нее. Прежде чем их выбрасывали, она забирала их с собой, полностью игнорируя все, что не вписывалось в ее