Когда небо стало пеплом, а земля инеем. Часть 1 - Юй Фэйинь

Зал превратился в арену для битвы титанов, где сталкивались силы, о которых простые смертные могли только читать в запретных манускриптах. Игра не просто шла на троих — она вышла за рамки любого возможного сценария.

Битва, развернувшаяся в тронном зале, перестала быть сражением смертных. Это было столкновение мифов, вышедших из древних свитков.

Син Тянь был воплощением неукротимой, примитивной ярости. Его атаки не имели изящества — только чистейшая, сокрушительная мощь. Каждый его удар кулачищем, размером с колесницу, обрушивал шквал камней с потолка и сносил колонны, как спички. Он не уворачивался, принимая удары Цан Синя прямо в грудь. Сгустки демонической энергии оставляли на его каменной коже чёрные, дымящиеся ожоги, но не могли пробить её насквозь. Его огромный рот на животе непрестанно рычал, а желтые глаза следили за каждым движением противника с животной жаждой боя.

Цан Синь парил в воздухе, словно тёмное божество. Он был молнией против громового валуна. Его движения были стремительными и точными. Он уворачивался от сокрушительных ударов, которые разбивали пол там, где он только что стоял. В ответ он метал в Син Тяня кинжалами сконцентрированной тьмы, которые впивались в плечи и ноги древнего воина, пытаясь найти слабое место. Тьма клубилась вокруг Цан Синя, создавая призрачные щиты, которые едва успевали гасить энергию ударов, долетавшую до него.

Но даже в этой яростной схватке, требующей полной концентрации, взгляд Цан Синя раз за разом непроизвольно метнулся в сторону. Он искал её. Тан Лань.

Он видел, как она, бледная, с остатками ледяного сияния в глазах, не бежала, а, наоборот, встала грудью, закрывая собой прижавшуюся к стене сестру Сяофэн и дрожащую Сяо Вэй.

Она не сражалась, она отступала, но её отступление было тактическим — она уворачивалась от летящих обломков мрамора и дерева, от взрывных волн энергии, исходящих от сражающихся титанов. Каждый раз, когда очередной кусок потолка или стены с грохотом обрушивался в опасной близости от неё, сердце Цан Синя сжималось ледяной хваткой. Его ярость против Син Тяня удесятерялась от этого страха за неё.

Не успевшие сбежать чиновники и придворные в ужасе жались к стенам, прячась за уцелевшими колоннами и опрокинутыми столами. Они были не участниками, а зрителями апокалипсиса, молясь, чтобы чудовища просто не заметили их. Воздух был густ от пыли, энергии страха и рёва Син Тяня. Это был конец их мира, и они могли лишь наблюдать, как два воплощения древнего ужаса выясняют, кому достанется право его уничтожить.

Императрица, с лицом, искажённым до неузнаваемости безумием и ненавистью, как змея, пробилась сквозь хаос битвы. В её руках был не боевой, а изящный, тонкий церемониальный меч, но его лезвие отливало смертельным блеском. Её глаза, горящие адским огнём, были прикованы к спине Тан Лань, которая защищала сестру и служанку.

— Умрииии! — прошипела она, срываясь на хрип, и изо всех сил занесла меч для удара в спину ничего не подозревавшей Тан Лань.

Сяо Вэй, увидев опасность, инстинктивно, с криком бросилась вперёд, вставая между императрицей и своей госпожой.

Вот он… — молнией пронеслось в сознании Тан Лань. Тот самый момент из моего видения. Предательский удар в спину.

И в этот миг всё внутри неё переключилось. Страх, паника, неуверенность — всё испарилось, сгорело в пламени одного-единственного чувства. Холодной, абсолютной, всепоглощающей ярости и инстинктивного желания защитить тех, кто встал на её сторону. Её глаза вспыхнули тем самым ослепительным, ледяным светом, от которого когда-то побледнел Линь Цзян.

Она не думала. Она действовала. Её воля, её обретенная сила, смешанная с древней мощью артефакта на её груди, вырвалась наружу в виде физического проявления.

Прямо перед грудью Сяо Вэй, в сантиметре от её платья, возник щит. Не металлический, а сотканный из чистого, прозрачного, пульсирующего внутренним синим светом льда. Он был испещрён сложными, древними узорами, похожими на морозные цветы, что рисует стужа на стёклах.

Меч императрицы со всей силы обрушился на него.

Раздался не звон металла, а громкий, чистый хруст, словло ломались десятки огромных сосулек. Церемониальный клинок, не выдержав столкновения с сконцентрированной магией льда, разлетелся на тысячи острых осколков, будто был сделан не из стали, а из хрупкого стекла.

Императрица отшатнулась, держа в руках лишь рукоять. Её лицо выражало шок и полное непонимание происходящего. Она смотрела то на обломки своего оружия, то на сверкающий ледяной щит, то на Тан Лань, чьи сияющие ледяные глаза были устремлены на неё.

Сяо Вэй, зажмурившаяся в ожидании удара, медленно открыла глаза и увидела сверкающую, переливающуюся ледяную стену перед собой. Она обернулась и увидела свою госпожу — не испуганную девушку, а воительницу с лицом холодной, беспощадной богини возмездия.

Цан Синь, увидев это, на мгновение замер в своей битве с Син Тянем. В его сердце, полном мстительной ярости, что-то дрогнуло. Но тут же его стратегический ум, обострённый в бою, сработал молниеносно. Он понял то, что было недоступно простому воину: Син Тяня невозможно победить силой. Древнего бога войны можно было только… лишить смысла сражения. А его смысл, его приказ исходил от одной женщины. От Императрицы.

Пока она жива, Син Тянь будет биться. Её смерть сделает его ярость бесцельной.

Решение пришло мгновенно. Цан Синь, уклонившись от очередного сокрушительного удара кулаком, который пробил дыру в стене, не стал контратаковать божество. Вместо этого он, как тень, рванулся не вперёд, а в сторону.

Он пронзил пространство зала, оставив после себя шлейф тьмы. Императрица, всё ещё ошеломлённо смотрящая на обломки меча, даже не успела понять, что происходит. Тёмный клинок, материализовавшийся в руке Цан Синя, пронзил её грудь с такой скоростью, что не издал ни звука.

Она не крикнула. Лишь широко раскрыла глаза, в которых отразилось сначала недоумение, а затем — пустота. Её тело медленно осело на пол, как тряпичная кукла. Власть, интриги, амбиции — всё ушло в одно мгновение.

И в тот же миг Син Тянь, занесший кулак для нового удара, замер. Его желтые глаза на животе потеряли фокус. Рычание затихло. Он стоял неподвижно, как гора, лишённая своей вершины. Приказодательница мёртва. Битва окончена. Он исчез.

Примечание

Син Тянь — (刑天) — обезглавленный воин-бунтарь, ставший символом непокорности.

Глава 74

Тишина, наступившая после боя, была оглушительной. Её не нарушали больше ни рёв чудовищ, ни звон стали, ни предсмертные хрипы. Её давила физическая тяжесть смерти и едкий, сладковатый