Укушенная - Джордан Стефани Грей

Иногда любви недостаточно, чтобы залатать раны внутри нас. Сейчас этого недостаточно.

— Я думаю, ты — чудо, — говорит Уна. — Прекрасная девушка с выразительными фиолетовыми глазами. Когда придёт твоя очередь, помни, ты выпьешь кровь королевы, и солнце проникнет в твоё сердце и исказит твой истинный облик изнутри, — говорит она. — С этого момента ты будешь принадлежать стае. Твоей стае. Я так горжусь тобой, Ванесса.

Я смотрю на Уну — на её круглое веснушчатое лицо и рыжие волосы. Она никогда не лгала мне. Она всегда была рядом. Не раздумывая больше, я обхватываю её руками и притягиваю к себе, чтобы обнять. Слёзы текут из моих глаз на униформу её горничной, но она не замечает их. Она проводит руками по моим волосам.

— Это важный день, — говорит она. — Ничего страшного, если ты нервничаешь, но я буду рядом, чтобы присмотреть за тобой. Королева… Она разрешила мне присутствовать.

Уна, похоже, довольна этим, но она не знает… она не знает, что королева Сибилла всё ещё использует её в качестве угрозы для меня. Присутствие Уны просто для того, чтобы убедиться, что я останусь в замке Севери. Будто у меня есть другой выбор. Син выберет меня. После всех его признаний прошлой ночью, я в этом уверена. И я ещё не решила, как к этому относиться. Я не хочу встречаться с ним лицом к лицу так скоро. С ним или с Каликсом. Но Вознесение состоится меньше чем через час, так что я должна.

Уна возвращается к уборке в моей комнате, собирает ленты, щетки и гребни, а затем заправляет мою постель. Она так занята, что не замечает, как я сдуваюсь. Я прислоняюсь к двери. В голове пульсирует боль. Она не перестает пульсировать со вчерашнего вечера.

Каликс убил Селесту. Синклер укусил меня.

Ничто уже не может быть прежним.

Моё будущее с Синклером и раньше было неопределённым, но теперь оно окутано туманом над влажными вересковыми пустошами. Нематериальным. Холодным. Фантомным больше, чем что-либо другое.

— Я буду рядом с тобой на каждом шагу, — говорит Уна, возвращаясь ко мне. Она сжимает мою руку. — Обещаю.

— Спасибо тебе, Уна. За всё.

— Ты — сестра, которой у меня никогда не было. — Уна целует меня в щеку, прежде чем открыть дверь, и именно этот жест заставляет меня выскочить из комнаты и направиться в лес, где меня ждут сверстники и самые могущественные оборотни в мире.

Я выхожу последней.

В бездонной синеве рассвета массивные, мускулистые фигуры оборотней сливаются воедино. Королевы, герцоги и графини собираются между дубами и соснами, которые росли прошлой ночью, а моховой ковёр танцпола теперь устлан красными и чёрными розами. Это похоже на кровопролитие. Похоже на разложение. Уна втискивается между лордом Аллардом и инструктором Шепардом, и на краткий миг я даже ощущаю проблеск счастья. Инструктор Шепард придвигается к ней ближе, чем необходимо, его щеки снова вспыхивают. Интересно, что произошло между ними прошлой ночью? Мне придётся спросить её об этом позже, потому что это будет позже.

Я никогда не покину этот замок.

Я с трудом сглатываю, переминаясь с ноги на ногу, пока жду в ровной шеренге своих сверстников. Рядом со мной только Эви, Син и Каликс, к счастью, на другом конце. Мне не нужно их видеть. Не сейчас. Просто пройди через это, говорю я себе. Обо всём остальном думай потом. Если я закричу или наброшусь на них, кто-нибудь из присутствующих убьёт меня. Я должна оставаться собранной.

На ветвях раскачиваются фонари, горящие алым пламенем, а небо над головой пронизывают тонкие лучи золотого света. Кажется, что мир объят пламенем.

Лира первой выходит из стаи оборотней, её голубые глаза пристально смотрят мне в лицо, а тело окутывает прозрачная белая пелена.

— Пора, — говорит она, воздевая руки к небу. Словно по ее волшебству, дождь моросит на нас, издавая тихую, но ледяную мелодию.

Льдинка в первое утро зимнего солнцестояния.

Я скольжу ногами по траве. По грязи. Помимо мелких приготовлений, с которыми мне помогла Уна, я не уверена, чего ожидать, и понимаю, что мне уже всё равно. Я просто хочу покончить с этим. Я хочу двигаться дальше.

Королева Сибилла выходит следом и занимает своё место рядом с Лирой. На голове королевы большая диадема, обсидиан — её душа. Она улыбается нам, и, хотя этот жест должен быть тёплым и исполненным обожания, у меня волосы встают дыбом.

По сути, это её вина.

Я не знаю как. Я не знаю почему. Я даже не уверена, что она сделала с подземельем… но это, должно быть, её вина.

— Добро пожаловать на Церемонию Вознесения, — объявляет она. — Для меня большая честь принимать у себя это поколение, поскольку вы занимаете свои законные места при наших дворах и стаях. С момента вашего Первого обряда мы — как ваши родители, ваши правители и ваш двор — были свидетелями того, как вы росли из щенков в лидеров. Вы учились. Вы сражались. Вы защищали этот двор даже раньше, чем самих себя. Сегодня утром вы будете вознаграждены за свою службу. Вселенная давным-давно одарила вас дарами, и теперь пришло время пожинать плоды солнца.

Как по команде, небо озаряется золотыми бликами.

Лира напевает, и этот гул сливается в песню, к которой вскоре присоединяется неистовый бой барабанов. Её мелодичный голос разносится в лучах восходящего солнца, неземной и ниспосланный небесами, и зрители начинают раскачиваться. Дождь пропитывает их чёрную одежду. Он пропитывает нашу белую одежду. Я смотрю направо. Эви бросает на меня нервный взгляд, прикусывая губу, когда её взгляд устремляется к дверям замка. Полагаю, я не единственная, кто беспокоится о сегодняшнем дне.

Когда песня Лиры заканчивается, оборотни замирают. Она моргает своими прелестными голубыми глазами и приседает в реверансе перед Королевой Волков Североамериканского двора, которая снова говорит.

— Те, кого примет солнце, будут приняты в Семь Дворов и навеки связаны нашими законами и образом жизни. Если вы согласны, пожалуйста, сделайте шаг вперёд, когда вас позовут, и выпейте. — Королева Сибилла достаёт из складок своего чёрного платья с оборками позолоченный кубок и, прижав его к шее, проводит когтем по горлу, делая неглубокий надрез, из которого кровь стекает в чашу.

Я быстро отвожу взгляд. Запах пропитывает всё вокруг, маскируя волшебный, насыщенный аромат подслащённой земли и запёкшейся крови. Я ненавижу это место. Ненавижу, но выхода нет.